— Шомер базы — ишим Кавуа, он мой старый приятель и, в общем-то, элохим спокойный и понимающий. Но ты все же воздержись, пожалуйста, от этих твоих шуточек саркастических, хорошо? Я не так часто являюсь с гостями, не позорь меня.

— Не буду, — пообещал я. — Слово коммуниста.

Яна сверкнула глазами и застучала в гулкую дверь.

Загрохотали засовы, несколько раз со скрежетом провернулся в замке ключ и дверь приоткрылась. В проем выглянул невысокий худой паренек с падающей на лоб черной челкой, в синем халате, из нагрудного кармана которого торчала пара карандашей и разноцветные ручки. Выглядел он как студент на производственной практике. Паренек посмотрел на Яну, кивнул и сказал:

— Йанай.

— Кавуа, — отозвалась она и тоже кивнула.

Паренек перевел взгляд на меня.

— Познакомься, это Виктор Адамов, — представила Яна. — Мой друг и помощник в текущем проекте.

— Ясно, — отозвался Кавуа. — Он в курсе, что сейчас стареет минимум в семь раз быстрее, чем в пределах своих измерений?

— Теперь в курсе, — недовольно поморщилась Яна. — Войти можно?

За железной дверью оказался небольшой квадратный тамбур с пустой доской объявлений, покрытой желтоватыми пятнами высохшего клея и обрывками серой бумаги, да облезлым стулом в углу. Кавуа пропустил нас внутрь, закрыл дверь, запер ее на массивный засов, а потом открыл другую, деревянную, выкрашенную белой краской, и жестом пригласил пройти.

Мы оказались в обширном квадратном зале, который напомнил мне склад вещественных доказательств при ГУВД: синие казенные стены, металлические стеллажи от пола и до низкого потолка, полки уставлены лотками, перемотанными изолентой картонными коробками, и металлическими ящиками размером от небольшой шкатулки до полноценного сундука, куда полвека назад вместился бы весь скарб небогатого семейства. Ящики были цвета слоновой кости и с защелками по боками. В углу за тесно набитым папками шкафом примостились картотека и желтый письменный стол с настольной лампой, а посередине зала стоял еще один, широкий и длинный, блестящий матовой металлической поверхностью, на которую Кавуа шлепнул разграфленный лист бумаги.

— Итак, чем могу?..

Яна сняла с руки свой браслет с кармашками, потерла запястье и начала перечислять:

–"Круговорот" — штуки две или три, два "Сиреневых тумана", три "Грезы", потом еще "Светлый путь", побольше, штук пять, "Искра", "Паутина", "Джокер" — всего по три штуки, и, пожалуй, "Гнездо шершней" — одно, а лучше пару.

Кавуа покивал, делая ручкой пометки в разных графах, потом отошел к стеллажам и вернулся обратно с двумя небольшими ящичками. Щелкнул замками, покосился на лежащий браслет и сказал: