– Тимар, – подхожу к окну, открываю его и чешу, любезно подставленную моей руке, шипастую морду. – Спит она.

Он всовывается в комнату, дабы убедиться, что я говорю правду. Убеждается, а потом вопросительно смотрит на меня.

– Я пытаюсь её разбудить, но не получается, – доверительно беседую с монстром, садясь на подоконник. – А ты бы оставался в Садах, а? Ну не надо рисковать и прилетать каждый вечер. Когда она проснётся, обещаю, мы придём тебя навестить.

Он прижимается своей зубастой мордой к моему плечу.

– Тебе там разве плохо? – спрашиваю я, глядя в его огненный глаз с вертикальным зрачком.

Он мотает головой, типа «нет».

– Скучаешь?

Он кивает, мол «да».

Я вздыхаю и обнимаю его за шею.

– Я тоже скучаю…

Он вздыхает грустно, совсем, как я. Сидим, грустим минут пять, пока с улицы, среди шума машин и вертолётов, до нас не доносится вой полицейской сирены.

– Тимар, сматывайся, – советую я. – Соседи полицию вызвали. И, пожалуйста, лети осторожно – вертолёты не посбивай.

Он воровато оглядывается, потом тычется мне мордой в грудь, мол «пока», а после, оттолкнувшись от перил балкона, проваливается в тёмное воздушное пространство.

Провожаю взглядом его парящий над городом тёмный силуэт. Закрываю окно и возвращаюсь к Алёне. Сам не спал двое суток. В ушах звенит и давление скачет. Но мне сейчас не до моего самочувствия.

Вижу, что капельница с физраствором для поддержания организма Алёны почти пуста. Аккуратно достаю трубку из иглы-катетера и ставлю на неё заглушку.

Отработанную капельницу несу в мусорку. В это время раздаётся трель дверного звонка. «Полиция или злой сосед», – думаю я хмуро и подхожу к двери. Смотрю на монитор видеокамеры, которая установлена на лестничной площадке.

Мамуля? А ей-то, что надо?

Но не впустить родительницу не могу. Я вообще-то хороший сын и свою мамулю люблю, хотя она иногда и бывает вредной. Но она же женщина, а они все немного ведьмы…

Открываю дверь, приготовившись к её: «Сына, ты с ума сошёл?! А ну, верни Волкову в Магрос!»

– Привет, – неожиданно добродушно улыбается она.