Ронни передала мужу тарелку с крокетами из лосося, молотой кукурузой и картофельным пюре, выложенным горкой, с кусочком тающего маргарина наверху.

Ниари уставился на тарелку, как будто никто, никогда не говорил ему, что надо делать с пищей. Потом его внимание привлек картофельный холмик. Ронни заметила, как внимательно наблюдают дети за отцом. Рой сделал из пюре небольшой пик.

— Слишком мал, — сомневаясь, сказал он.

Одним движением он опрокинул крокеты на скатерть.

Дети были просто ошарашены этим. Он протянул руку к блюду с картофельным пюре и вывалил значительную часть его себе в тарелку, выстраивая из него небольшую горку, затем замер на какое-то время, уставившись на нее.

— Нет, не то.

Он положил себе еще пюре, потом еще и еще, пока блюдо не опустело. Затем, как гончар, начал руками собирать белую картофельную массу, выстраивая из нее горку.

Ронни затаила дыхание. Ниари посмотрел на детей.

Те замерли, глядя на него.

Рой с усилием улыбнулся.

— Вы заметили, — горько произнес он, — папа ведет себя смешно. Не беспокойтесь, я все еще папа.

Ниари протянул руку к Сильвии, но та отодвинулась от его и подошла к матери. Он обратился к детям, пытаясь объяснить свое поведение:

— Это как будто знаешь музыку, но не помнишь слов. Мне трудно это выразить словами. А вот это, — он указал на горку картофельного пюре, — это уже что-то… очень важное.

Он посмотрел на Ронни, которая изо всех сил сдерживала себя. Губы Роя еще пошевелились, но он ничего не сказал. Он резко встал и вышел из комнаты.

Ронни и дети услышали, как в ванной полилась вода. Ронни встала.

— Оставайтесь здесь, — приказала она детям и вышла из комнаты.

Некоторое время она прислушивалась, стоя у двери в ванную комнату, потом дважды постучала:

— Рой, дорогой, открой, пожалуйста!

Ответа не было, только ужасные прерывистые рыдания… Ронни подергала за дверную ручку. Она постояла некоторое время у двери, держась за шарообразную ручку.

— Рой! — позвала она. — Рой!