— Нет смысла. Доберусь домой, там у меня есть нормальные таблетки, — процедил Никита, не открывая глаз. — Я сейчас уеду. Пять минут ещё, с вашего позволения…

— Хоть десять, — сказала я.

Я прошла в комнату, вынула из шкафа большую клетчатую сумку, мечту мешочника, вытряхнула из неё на пол ворох разноцветных пластиковых пакетов. Потом вытащила с полок сложенные вещи и принялась потихоньку раскладывать их по пакетам. На светящиеся цифры часов я посматривала время от времени и видела, что прошло уже и пять минут, и десять, и куда больше. Но вставать, идти, кого-то торопить мне совершенно не хотелось. Я занималась делом супер-важности, оно очень хорошо меня отвлекало.

— Лада! — Ромка показался на пороге и озабоченно махнул рукой. — Что-то не то с ним!

— Почему я не удивляюсь? — проворчала я, поднимаясь с пола.

В кухне на первый взгляд ничего особенно не изменилось: Никита сидел в той же позе. Вот только лицо у него стало не просто бледным, а серым, и слегка поблёскивало испариной.

— Что с тобой такое? — я наклонилась к нему и тронула за локоть. — Кокон?

Он с трудом разлепил губы:

— Нет. Просто очень болит голова.

— Ну я же говорила: надо в больницу! Вставай! Мы доведём тебя до машины, и я отвезу.

— Не надо. Это не от раны.

— А от чего?

Он внезапно широко раскрыл глаза. Светлые, влажные, они казались невидящими. Несколько долгих секунд он смотрел сквозь меня, потом взгляд постепенно сфокусировался, и Никита вздрогнул.

— Такая страшная? — усмехнулась я.

Он молча смотрел на меня, приоткрыв рот.

— Что делать будем? — спросил Ромка за моей спиной.

— Понятия не имею. Я рассчитывала, что он уйдёт. Но, видимо, это ему сейчас не под силу… Чёрт, это всё не вовремя. Сегодня ко мне надзиратель прийти должен.

— Ну, может, надзиратель и поможет чем-то? — несмело предположил Ромка.

— Плохая идея. Никита сейчас тоже в розыске.

Никита слушал, как о нём рассуждают, и молчал.