Никита пожал плечами:

— Так вышло. Стоило Райде в своём футляре немного порезвиться на просторе, и вот результат.

— А, значит, ребёнок всё-таки Райды?

Никита усмехнулся:

— Ну, замысел, определённо, Райды. А техническое исполнение — моё, куда уж деваться.

— Как же тогда Алиша… Как она могла его бросить?

— Я не хочу это обсуждать, — совсем помрачнел Никита. — Я ей не судья. Дети вообще в её планы не входили, тем более дети от этого тела. Алишу воспитывали для определённой работы, и никаких детей просто не должно было быть. Старейшины рода Эбера погнали бы её взашей. Райда… ну, словом, он опять разрулил ситуацию, как считал нужным. Алиша последние полгода перед родами практически безвылазно находилась здесь, родила и просто продолжила свою службу.

— Почему они тогда не взяли ребёнка туда, в пограничье? Зачем они его здесь оставили, зная, что он окажется в группе риска?!

— Малышей лет до трёх-четырёх очень опасно нести через портал. Очень многие не выживают.

— Значит, ты ещё и за ребёнком приглядывал, пока они не соберутся его забрать? Обязанности по совместительству?

Никита покачал головой:

— Не придумывай лишнего. Это просто мой сын, и всё. Никуда бы они его у меня не забрали. Ещё несколько судов, и я добьюсь права лично его воспитывать.

— Ты возьмёшь меня с собой, когда поедешь к нему в следующий раз?

— Обязательно! — просиял он, а потом виновато уточнил. — Если твой дядя напишет мне доверенность, а Марецкий её завизирует. Это же другой регион, территория другой дружины.

Мы немного помолчали, и Никита решительно подытожил:

— Ну, что ж, это, конечно, мне грандиозный облом с тарками, но с этим ничего не поделаешь. Может быть, ещё подвернётся случай навестить отца, а сейчас пойдём отсюда.

— Ты не хочешь переехать в эту квартиру?

— Нет, — он решительно покачал головой. — Что-то мне здесь совсем тяжело. Лучше я некоторое время останусь там, где меня убили. Почему-то это полегче, как оказалось…

Он встал, медленно обошёл квартиру ещё раз, что-то прибрал, проверил, хорошо ли закрыты окна и перекрыта ли вода. Потом мы вышли на площадку, и Никита запер двери.

Мы вошли в лифт, и тут меня осенило.