– Вы позволили Александрийскому пламени сбежать? Посреди Лондона?

– Прекратите, Торндайк. Вы явились сюда не из-за Форнакса. Вы прекрасно понимаете это, понимаю это и я.

– Нет, нет, нет, – негодующе воскликнул Торндайк, – не пытайтесь отвертеться. Вы действительно напустили это существо на беззащитный город?

По совести говоря, ей следовало бы признаться, что Форнакс перехитрил её как последнюю идиотку. Вместо этого она солгала ему:

– Да, я выпустила его. Чтобы он нашёл вас. Он так мечтал о том, чтобы отомстить вам.

Возможно, ей удастся напугать его, вывести из равновесия. Мерси понимала, что, если она хочет выстоять против Торндайка, не следует пренебрегать ни единым шансом.

Торндайк безмолвно уставился на неё: на мгновение ей показалось, что он ей поверил. Однако потом он медленно покачал головой:

– Вы не столь циничны, какой пытаетесь казаться. Вы бы никогда не выпустили его намеренно. Предполагаю, Форнакс просто-напросто оказался умнее вас.

Она обвела взглядом комнату: бесконечные полки с книгами, шаткие стопки, которых никто не касался со дня смерти Валентина. Торндайк явился сюда не для того, чтобы беседовать с ней на равных. А ей ужасно не хотелось противостоять ему здесь, в лавке её приёмного отца.

Девушка медленно продвигалась вперёд, не выпуская его из виду. Противник стоял возле правой стены, она же шла вдоль левой. Возможно, ей удастся пробраться к двери и выманить его на улицу.

Ещё даже не оказавшись напротив Торндайка, Мерси внезапно поняла, что до этого не дойдёт. Он никогда не допустит, чтобы она выбралась наружу. Он был во много раз опытнее её и, кроме того, в отличие от неё, мог воспользоваться книгами, громоздившимися в лавке, в своих интересах. Он обладал достаточным могуществом, чтобы черпать из них силу: Мерси пока этого не умела. Она вообще мало что умела. Она даром потратила двадцать драгоценных месяцев. Если бы не это, у неё могло бы быть гораздо больше силы!..

– Даже не пытайтесь, – произнёс он. – Я не допущу, чтобы вы открыли эту дверь. Я не собираюсь сражаться против ваших друзей из Сесил-корта. Во всяком случае, не со всеми одновременно.

Он накрыл одной ладонью свою сердечную книгу, торчащую из кармана, не открывая её. Другой рукой он сделал короткий жест в воздухе, и Мерси поняла, на кого он собирался свалить её смерть – так же как однажды он уже попытался сделать это в издательстве Флоренс Оукенхёрст.

Все ножницы, которые Торндайку удалось найти в лавке и в задней комнате, он разложил на полках, разведя лезвия в стороны. Теперь они были направлены внутрь комнаты со всех сторон. Мерси насчитала четыре штуки, в действительности их могло быть больше: по углам «Либер Мунди» было черным-черно. Повинуясь безмолвному приказу Торндайка, ножницы шевельнулись, как бы прицеливаясь: теперь их лезвия указывали прямо на девушку. По мановению руки Торндайка ножницы должны были устремиться на неё. Утром, когда найдут изрезанные тела Мерси и Темпест, подозрение падёт на мадам Ксу. И так как старой китаянки опасалась даже полиция (или, быть может, потому, что полиция частично была у неё на жалованье), расследование быстро зайдёт в тупик и его приостановят. Этот вариант будет чрезвычайно удобен для Эдварда Торндайка, солидного литературного критика и библиофила со странностями, которого конечно же никому не придёт в голову обвинить в убийстве.