Жак Мельес и Летиция Уэллс шли теперь по улице, скудно освещенной фонарями, меж небольших старых домиков, почти скрытых оградами. Бедный квартал, на улицах ни души. Пешеходов нет, зато много собак, которые яростно на них лают, пока они идут мимо очередного закрытого дворика. Собаки – крупные немецкие овчарки, выродившиеся от близкородственного скрещивания, которое должно было сохранять породу. Как только псы видели на улице прохожего, то кидались на решетку и злобно лаяли.

Жак Мельес жутко их испугался. Он боялся волков, страх окружил его нимбом пахучих феромонов, и собаки, улавливая их, просто разрывались от желания его укусить.

Одни пытались перепрыгнуть через ограду, другие просовывали клыкастую морду в щель между деревянными рейками.

– Вы и собак боитесь? – спросила журналистка у сильно побледневшего комиссара. – Возьмите себя в руки, сейчас не время потакать своим слабостям. Иначе все муравьи от нас убегут.

И в этот момент лай здоровенной овчарки перекрыл всех остальных. Клыками ей удалось выломать одну из реек. Глаза у нее налились кровью и бешенством. Этот человек, испускающий столько феромонов страха, был для нее желанной целью. От нее не раз убегали перепуганные детишки, увидев ее, ускоряли семенящий шаг старенькие бабушки, но никогда еще она не ощущала, что жертва так близко.

– Да что с вами, комиссар?

– Я… я не могу идти.

– Вы издеваетесь? Это же собака!

Немецкая овчарка с яростью грызла рейки. Ей удалось справиться и со второй. Белые клыки сверкали, красные глаза горели, темные уши стояли торчком – она до боли напоминала Мельесу страшного волка. Того, который прятался у него в кровати.

Собака просунула голову между рейками. Затем ей удалось, помогая себе лапой, проскользнуть в щель целиком. Оказавшись на свободе, овчарка припустилась со всех ног. Бешеный волк вышел на охоту. Преграды между острыми зубами дикого зверя и беззащитным горлом человека разумного больше не было.

Жак Мельес, белый как полотно, застыл не двигаясь.

Летиция как раз вовремя встала между ним и собакой. Фиалковые глаза уставились на животное и холодно сообщили ему: «Я тебя не боюсь».

Летиция стояла прямо, расправив плечи, как стоят уверенные в себе люди, и сурово смотрела на овчарку. Так смотрел на нее на площадке дрессировщик, когда приказывал охранять дом.

И тут собака поджала хвост, развернулась и боязливо потрусила к своему палисаднику.

Мертвенно-бледного Мельеса била дрожь от потрясения и от холода. Летиция обняла его, как малого ребенка, стараясь успокоить и согреть. Она так ласково прижала его к себе, что он наконец улыбнулся.