Поль вызвался подсчитать припасы в столовой. Голод осажденным не грозил. Лицей располагал огромными холодильниками, где хранились тонны всевозможной провизии. Поль понял, сколь важное значение имеет их первый настоящий совместный «официальный» обед, и решил сам составить совершенно особенное обеденное меню. Помидоры, моцарелла, базилик, оливковое масло – на закуску (всего этого было навалом); морские гребешки и рыба с рисом под шафраном – основное блюдо (ингредиентов хватало с лихвой на несколько недель); фруктовый салат или шарлотка с горьким шоколадом – на десерт.

– Молодец! – похвалила его Жюли. – Мы совершим первую гастрономическую революцию.

– Благо в прежние времена еще не успели изобрести холодильники, – скромно заметил Поль.

Вместо коктейля Поль предложил мед – напиток олимпийских богов и муравьев. По собственному рецепту: вода, смешанная с медом и дрожжами. Поль приготовил целый чан меда, и хотя напиток не успел добродить (двадцати пяти минут было явно маловато для его выдержки), на вкус он оказался восхитительным.

– Давайте чокнемся!

Зое рассказала, что обычай чокаться, сдвигая бокалы, восходит к средневековой традиции. Когда сотрапезники чокались, вино слегка переливалось из бокала в бокал – таким образом они убеждались, что оно не отравлено. И чем сильнее они чокались, тем больше было вероятности, что напиток выплеснется из бокалов, тем больше доверия было у сотрапезников друг к другу.

Обед накрыли в кафетерии. Лучшего места для революции, чем лицей, и впрямь было не найти: здесь были электричество, телефон, кухни, обеденные столы, спальни, одеяла, из которых можно было смастерить палатки, и все необходимые рабочие инструменты. В чистом поле, под открытым небом, они вряд ли смогли бы сделать столько всего.

Они с удовольствием поели, сочувствуя революционерам прошлого, которым наверняка приходилось довольствоваться консервированной белой фасолью и сухарями.

– Пусть хоть в этом будет наше новшество, – сказала Жюли, напрочь забыв про былое отсутствие аппетита.

Затем, дружно напевая, они перемыли всю посуду. «Если б меня видела мать, она бы в обморок грохнулась», – подумала Жюли. Матери никогда не удавалось заставить ее мыть посуду. А здесь она это делала с удовольствием.

После обеда какой-то паренек взобрался на подмостки и принялся напевать под гитару томные песенки. На лужайке медленно танцевали парочки. Поль пригласил Элизабет, девицу в теле, которую амазонки из клуба айкидо не сговариваясь выбрали своей командиршей.

Леопольд поклонился Зое – и они тоже сошлись в танце, прижимаясь друг к дружке.