Чуть поодаль хранители огня продолжают свои опыты.
5-й пробует передвигаться на двух лапах, опираясь на вилообразные веточки вместо костылей. 7-й работает дальше над фреской, изображающей невероятные приключения 103-й и ее встречу с Пальцами. 8-й пытается смастерить рычаги с противовесами из камешков, используя сучья и чаши из сплетенных листьев.
После долгого рассказа про Пальцев 103-я чувствует усталость. Она снова думает о саге, которую собирался записать 24-й: «Пальцы». Однако принц погиб в пожаре, и первый муравьиный роман уже никогда не увидит свет.
К 103-й присоединяется 5-й – перед тем он в очередной раз повалился наземь, пробуя передвигаться на двух лапах. Он уверяет, что искусство – штука хрупкая и носить его с собой хлопотно. Яйцо, которое 24-й начал заполнять своим романом, как бы то ни было, переносить на дальние расстояния не представляется возможным.
– Надо было водрузить его на улитку, – сожалеет 103-я.
5-й напоминает, что улитки, случается, поедают муравьиные яйца. По его разумению, надо бы придумать какое-нибудь муравьиное романтическое искусство полегче, чтобы его можно было переносить и, самое главное, чтобы оно было несъедобно для брюхоногих тварей.
7-й подбирает листик, собираясь вырезать из него очередной фрагмент фрески.
– Эту штуку нам тоже нипочем с собой не унести, – изрекает 5-й, успевший понять, что искусство – штука громоздкая.
Два муравья совещаются, и вдруг 7-му в голову приходит мысль: резьба. Почему бы с помощью острых кончиков челюстей не расписать панцири солдат резными узорами?
103-й такая мысль нравится. И то верно: она знает, что у Пальцев тоже существует подобного рода искусство и называется оно «татуировкой». Поскольку кожа у них мягкая, им приходится не просто надрезать ее, но и заполнять надрезы красителем, а у муравьев все куда проще: им довольно всего-то надрезать острым кончиком челюсти хитиновый панцирь, как какой-нибудь кусок янтаря.