– Живая! – воскликнула Три Саргасс, а потом: – … Ой, тебе не больно? – и освободила Махит почти с той же силой, с которой обнимала. – И ты – это ты?

– …да; не больше, чем было; а это все еще зависит от тейкскалаанского понимания «ты», Три Саргасс, – ответила Махит. Хирургический разрез заболел и от улыбки, но все же не так сильно, как от жевания.

– И ты можешь говорить, – продолжила Три Саргасс. Махит так и хотелось пригладить ей волосы за уши; она не заплетала косу заново с тех пор, как они сбежали от агентов Юстиции, даже за время, пока Махит лежала на операции – сколько бы там ни прошло, Махит даже не знала, который час, – и с этими растрепанными волосами Три Саргасс выглядела ошеломляюще молодой.

– Кажется, большую часть умственных способностей я сохранила, – сказала она с как можно большей тейкскалаанской нейтральностью.

Три Саргасс несколько раз моргнула и рассмеялась.

– Я рад, – сказал Двенадцать Азалия с дивана. – Но, собственно… помогло?

<У тебя поразительные друзья>.

– Да, – ответила Махит и вслух, и внутренне. – По крайней мере, достаточно помогло. Сообщение я расшифровала.

– На что это похоже? – спросил Двенадцать Азалия одновременно с тем, как Три Саргасс сказала:

– Хорошо. И что хочешь делать дальше с учетом этого?

Если можно было выбирать, дальше Махит хотела бы присесть. И, возможно, дрыхнуть, пока все не кончится, не появится новый император и вселенная не вернется к норме. Если столько спать, она наверняка умрет. Зато присесть она могла, хотя бы ненадолго. Она направилась к дивану под руку с Три Саргасс – теперь та поддерживала приличное расстояние, о чем Махит смутно жалела.

– Мне нужно, – сказала она, – вернуться во Дворец-Земля и поговорить с его сиятельством Шесть Путем.