Пять Портик последовала за ней и плотно закрыла дверь.

– Все так плохо, мм? – спросила она. – Не хочешь, чтобы друзья знали?

– Могло быть хуже, – сказала Махит. – Кажется, большая часть неврологических функций в порядке. Я хочу знать, что вы нашли. На старом аппарате. Он поврежден?

– Перегорели несколько наносхем. На первый взгляд. Они в принципе на вид хиленькие. Очень хрупкая вещица – только дотронься до схем, и будет короткое замыкание. Еще придется разобрать, чтобы узнать побольше. Чего я жду с нетерпением.

– Это интересно, – проговорила Махит. Ну… уже что-то. Может, саботаж. А может, и просто механическая неполадка.

– Очень. А теперь дай тебя осмотреть.

Махит стояла спокойно, пока Пять Портик задумчиво оглядывала разрез; следовала указаниям во время базового неврологического осмотра – такого же, как на Лселе. Заняло это все меньше пяти минут. Ближе к трем.

– Я бы рекомендовала отдохнуть, но какой смысл, – сказала Пять Портик, закончив. – Проваливай из моего дома. И спасибо за увлекательный опыт.

– Не каждый день приходится оперировать варваров?

– Не каждый день варвар оставляет мне варварскую технологию.

<Ну и в игры ты играешь, Махит>, – сказал на задворках разума Искандр, и она не поняла, злится он или восхищается тем, что она сделала – отдала то, на что он купил императорскую милость.

* * *

Немного погодя все трое сгрудились в тени здания Пять Портик, изгнанные даже из его слабой безопасности. Махит опиралась на Три Саргасс и жалела, что воды перед уходом ей так и не досталось. Горло мучилось от сухости. Беллтаун в часы до рассвета казался одновременно тихим и разгульным: над зданиями издалека плыли визгливый смех, звон бьющегося стекла – быстро оборвавшийся крик, – но улица, где они стояли, была совершенно пустой и освещалась только слабыми неоновыми узорами номеров зданий – эти глифы даже Махит казались старомодными. Новые пятьдесят лет назад, но еще не винтажные.

– И когда же, Лепесток, – спросила Три Саргасс острым, твердым мурлыканьем, – ты собирался поведать, что твой икспланатль без лицензии водит дружбу с антиимперскими активистами?

На лице у Двенадцати Азалии не было выражения – упрямая старательная пустота. Обида.

– Она икспланатль без лицензии в Беллтауне-Шесть. Не знаю, чего ты ожидала. Ты же из министерства информации, Травинка, вот и веди себя соответствующе.