— Пока шло расследование, сменилось городское руководство, деньги куда-то делись, всю эту мелиорацию так и бросили. Да и археологам стало не до того. При Мизгире опять начали ковыряться, но уже на местном уровне. Городская инициатива — древняя история Жижецка, краеведческий музей хотят открыть. У подростков очень популярно волонтерство на раскопках. И, если я права насчет тел, то примерно представляю, где можно их поискать.
— Это и есть твоя загородная прогулка?
— Да. Ты со мной?
— Дождь, болота, трупы, могильники… Ну как я могу отказаться от такой романтики? — сказал я мрачно.
— Спасибо, — сжала мою руку Лайса, — не хочу идти туда одна. И боюсь озвучивать версию в полиции. Если там у Бабая информатор…
— То он избавится от улик.
Сапоги мне выделила Лайса. И полицейский серый дождевик, превративший меня в фигуру Мрачного Жнеца.
— Откуда у тебя сапоги 45 размера? — спросил я подозрительно.
— Это бабушкины. Она была крупной женщиной.
Я припомнил высоту стола и размер кресла… Да, действительно, очень крупной. Хорошо, что Лайса ей не родная, а то при такой генетике я бы ей в пупок дышал, а не она мне.
Вначале болота показались мне не слишком мрачными. Если не сходить с насыпной дороги, то и не скажешь, что по сторонам ее не просто зеленая лужайка, а топи, где неудачно ступил — и пропал.
— Дорогу проложили еще торфоразработчики, — объясняла Лайса, — по ней технику гоняли.
Увы, заведя нас глубоко в болота, дорога кончилась возле старых бетонных корпусов без окон и дверей. Мы прошлись по ним для очистки совести — но они пусты и давно заброшены. Стены расписаны граффити, но, кажется, настоящими. Только одна картинка вызвала мое подозрение — на подернутой зеленоватой плесенью бетонной стене черный мужской силуэт в молитвенной позе перед могилой. Надпись: «
Или шизофрения.
Дальше в болота шла неширокая сырая тропа, и сапоги очень пригодились. По сторонам ее уже не было милой травки, только бочаги с ржавой болотной водой и поросшие бурой растительностью кочки. Дождь усилился, добавляя пейзажу тоски и уныния.