— Посмотри, пожалуйста, что из ее одежды и вещей отсутствует, — попросила Лайса Виталика.

Он некоторое время, сопя, неловко перебирал девчачьи тряпки, потом сказал?

— Дождевика нет.

— И только?

— Все остальное на месте. Вот, на стуле одежда ее. У нее не так-то много вещей… Ну, тапок еще не вижу, и это… Ну… белье на ней какое-то было… Наверное.

— То есть, она ушла ночью, в белье, дождевике и тапках? И твоя мама считает, что это нормально?

— Ну, мама, она… Ей Невзор запретил! Говорит, девочку заберут, запишут в дело, что сумасшедшая. А она нормальная! Просто… Сочиняет всякое.

— Сочиняет? — спросил я. — А посмотри на это. Ни о чем не напоминает?

Я достал из сумки грязный чехол с барабанными палочками. Виталик осторожно взял его, раскрыл, вытащил палку, посмотрел на подпись.

— Дэн… Дэн… — глаза его стали отсутствующими и странными. — Денис…

— У вас на старых записях живой ударник, не драм-машина. Кто играл?

— Играл… Ударник… — Виталик явно поплыл.

Что за чертовщина?

— Так, соберись! — сказала резко Лайса.

Она забрала у него палочки, вернула в чехол и сунула его мне в сумку. Мальчик отвис.

— А? Что?

— Когда ты заметил, что ее нет?

— В… — он достал из кармана смарт. — В одиннадцать ноль две. У меня сторожок на нее в «Кобальте».

— Сторожок? — удивилась Лайса.

— Ну да, Катька сильно параноила в последние дни, что с ней что-то случится, что ее кто-то похитит… И я, для ее спокойствия, поставил сторожок. Если она слишком удаляется, мне приходит сообщение.