— Интересно, — кивнул я, — не задумывался об этом. Но причем тут VR-очки?

— Они используют эту особенность мозга. Им не нужно отображать всю картинку в подробностях, тратя бешеные ресурсы на детальную отрисовку каждого кадра. Вместо этого они подсказывают мозгу, что он должен увидеть, и он рисует это сам. Например, есть у тебя вирп, так?

— Так.

— Вот этот вирп идет, или бежит, или, не знаю, пляшет вприсядку. Обычно отображение этого процесса требует полной отрисовки всего дохрена раз в секунду. Короткой юбки, длинных ног, красивых глаз и как сиськи на бегу приятно подпрыгивают. Дохрена ресурсов. Но, мозг, сука, хитрый, и, если ему в одном кадре дать сиськи, в другом — юбку, в третьем — краешек трусов, то все остальное он будет дорисовывать по ходу сам, а ноги придумает даже лучше, чем были. Он все равно это делает всю нашу жизнь с тех пор, как мы научились наводить глаза на резкость, отличая мамкину сиську от папкиной бороды. Так что, если ты, к примеру, смог бы сделать стоп-кадр из очков на внешнее устройство, то сильно удивился бы результату. Там нет того, что ты видишь во время игры. Там смутный контур одного, яркая деталь от другого, обозначенное цветом небо, намеченный силуэтом собеседник. Но в каждом кадре — разное, и мозг суммирует это реалтайм, додумывая подробности. На самом деле, видеоресурсов очки потребляют в разы меньше, чем обычный монитор. Потому что в монитор ты смотришь на фоне остальной реальности, и этот фокус не сработает, мозгу есть с чем сравнивать картинку. Поэтому в очках можно со смарта играть, а без очков — хрен там. Вот такая, Антох, загогулина.

— Слушай, — озадачился я, — ну ладно, с игрой я понял, в меру своей технической тупости. А с реальностью-то как быть? Как жить-то теперь, зная, что мир вокруг не такой, как кажется?

— Ну, до сих пор ты как-то справлялся? — засмеялся Петрович. — Вот и дальше живи. Не забивай себе голову. Просто помни, что твой мир не обязательно идентичен моему. Каждый человек живет в своем собственном.

Глава 16

Глава 16

С Лайсой встретились в больнице. Она меня вызвала.

— Она не хочет со мной разговаривать, — сказала полисвумен раздраженно. — Может, с тобой поговорит? Должна же хоть что-то помнить? Любая мелочь может дать зацепку.

— Привет, Катя, — сказал я, зайдя в палату.

Девочка выглядела получше, чем вчера — порозовела, синяки под глазами пропали, черты лица сгладились и не торчат острыми углами.

— Здравствуйте, — поприветствовала она меня, равнодушно глядя в потолок.

— Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, мне лучше.