Я профилактически сделал Страшное Родительское Лицо в адрес Виталика, но он, кажется, не заметил. Надо еще потренироваться в суровости мимики. Расслабились, понимаешь.

На улице, как всегда, дождь, но уже начало темнеть, а значит есть шанс, что он кончится. Кажется, от вечной сырости на мне скоро вырастут грибы. Улицы пусты — провинция. Тут нет вечерней жизни, а между дневной и ночной пауза. Два проезда влево, один вправо — заблудиться негде. Старенький трехэтажный многоквартирник на два подъезда. На лестнице тихо, темно, пахнет сырой штукатуркой и котиками. Второй этаж. Дверь приоткрыта — меня ждут?

К черту. Все равно ведь войду. Я тупой, но упорный.

Квартира выглядит давно заброшенной — пыль, спертый воздух. На вешалке в прихожей какие-то обноски, облезлые драные обои в коридоре. Марты тут нет и никогда не было, это я уже понял. Ей тут не пахнет. Пахнет землей и сыростью, плесенью и смертью. Odeur de Жижецк. И немножко мужским дерзким одеколоном. Такие выбирают уверенные в себе сердцееды, молодые и беспринципные. Таким пахнет вечерами от Лайсы.

Забавненько.

Смарт лежит на столе в спальне. Веселенький оранжевый чехольчик, который натянула на недорогую модель Марта. Я огляделся — раскладной диван-книжка, вывернутые наружу ящики письменного стола, распотрошенный шкаф, завернутый к углу комнаты ковер. Там, где он лежал, большое черное пятно впитавшейся в паркет жидкости. Догадываюсь какой. Знакомая картина. Вот откуда этот неприятный запашок давней дурной смерти. Ну что же, Бабай, я пришел в твою ловушку. Где ты? Пора.

Внизу скрипнула подъездная дверь. Ну, иди сюда, посмотрим, что ты можешь, кроме как письма писать. Сунул в карман Мартин смарт и пошел к выходу. Наверное, можно было бы попробовать смыться через окно, второй этаж… Но какого черта? Мне надоело тыкаться вслепую.

По лестнице топали медленно и неритмично, причем не одна пара ног. Казалось, что поднимается пьяная, с заплетающимися ногами, компания. Это что, я зря себя накрутил, нагнал в кровь адреналина? Это не по мою душу? Но запах… Сырая земля, болото, тина, гнилое дерево, старый тлен. Как их там Фигля назвала? «Покляпые»? Не знаю, что это значит, но отлично к ним подходит.

Неловко ступая по ступеням старой лестницы, снизу поднимались копачи из Могильников. Четверо… Или больше, отсюда не видно. Сам, значит, не пришел? Или ждет свой очереди? Или это вообще не он? Да какая теперь разница… На, получи!

Их оказалось все-таки пятеро. Я удачно свалил первых двух, жестко работая ногами в голову за счет преимущества по высоте. Они завалились вниз, ссыпавшись на промежуточную площадку, и я уже было вычеркнул их из числа противников. Оказалось — рано. Крепость на удар у них необычайная: пока я пытался отправить вслед за ними пару следующих, эти уже встали и полезли снова. Пятый, самый худой и унылый, встал пролетом ниже и не спешил на раздачу. Возможно потому, что у него руки были заняты каким-то свернутым мешком.