— Разные. Иногда вижу старую квартиру, из которой почему-то не могу уйти. Иногда — какое-то кафе. Часто — тебя.

— Меня?

— Тебя, но моложе и, не знаю… Злее что ли? И во сне знаю, что тебя люблю. Ну, то есть, я тебя и так люблю, конечно, но там другое. Хочу тебе об этом сказать, но почему-то никогда не говорю. А еще мне иногда снится очень страшное. Как будто я падаю с деревянной стены на острые колья… Что с тобой?

— Ничего.

Наверное, я не совладал с лицом. Мне внезапно показалось, что передо мной Анюта, в том самом белом историческом платье, с расплывающимся красным пятном на груди. От вишни. Или не от вишни.

— Ничего, продолжай.

— И еще там всегда такая странная фраза… «Мы кружим в ночи, и нас пожирает пламя». Но как будто на другом языке, понимаешь? Я никогда не вижу, кто ее произносит, просто понимаю без перевода.

— In girum imus nocte ecce et consumimur igni, — сказал я.

— Точно! Откуда ты знаешь?

— Из прошлой жизни, — почти пошутил я.

Вот если бы я сказал: «Из твоей прошлой жизни», — это была бы чистая правда.

Забавненько.

Петровича я вызвонил ближе к вечеру с нового смарта. Смарт был пуст и уныл — увы, Нетта, когда я перепрошил его на «Кобальт», там не появилась. Как будто и не было никаких вирпов. Я потыкался по менюшкам в поисках, где он включается — но не нашел.

— Ну ладно, подползай в мою берлогу, — сказал Петрович без особого энтузиазма. — Типа в гости и все такое. Посмотришь, как я тут устроился.

— А ты не в гостинице разве? — удивился я.

— Вот еще, — скривился Петрович в окошке видеочата, — я старый, ленивый и люблю работать в комфорте.