— Как моральное состояние личного состава? — спросил я, когда она явилась.

— Унылое и депрессивное, — доложила она.

— Как всегда или сильнее?

— Немного хтоничнее среднего. Атмосфера полна дурных предчувствий и мрачных сплетен. Я ничего не рассказывала, честно! Но все уже шепчутся, что с Невзором что-то не то, а на Виталика смотрят косо. Ожидают катастроф — чуть ли не расформирования «Макара». Такое может быть, пап?

— Понятия не имею, — признался я. — Но вряд ли. Назначат нового директора, да и все.

— Этого они тоже боятся. Почему-то решили, что вместо Невзора Мизгирь назначит кого-то из своих.

— С одной стороны — он может, он же мэр. С другой — на кой черт ему это? Тоже мне ценность — старый дом и кучка трудных подростков. Ну да ладно, это не наши проблемы. Я тебя зачем позвал — сейчас мы с Клюсей пойдем в игру.

— Здесь?

— Здесь. Я хочу, чтобы ты нас посторожила. Мало ли какая фигня случится. Если возникает любой форс-мажор, жмешь эскейп на моем ноуте, я получу запрос на выход. В крайнем случае — просто сдернешь очки, но это именно в крайнем, если ситуация вообще не терпит. Понятно?

— Чего тут не понять. Ты правда думаешь, что может что-то стрястись?

— Надеюсь, что всем будет не до нас. Но мне так спокойнее.

— Как скажешь, пап… Э… Клюся?

Девица заявилась в легкомысленном халатике чуть выше середины бедра, пушистых тапках и накрученном на мокрой голове полотенце.

— Что «Клюся»? — спросила она.

— Ты что, решила соблазнить моего отца? — спросила дочь, разглядывая ее наряд.

— И удочерить тебя? — засмеялась девушка. — Было бы забавно, но нет. Твой пожилой папахен вне опасности. Просто мне больше не во что переодеться, все в стирке. Блин, Настюх, он же в очках будет, я могу хоть голой тут сидеть!

Впервые вижу Клюсю без ее экстремального макияжа. Так она выглядит ровесницей дочери, и не скажешь, что восемнадцать. Зря она так красится, ей не идет.

— Хватит пялиться на мои ноги, похотливый старец! — сказала она мне, взмахнув VR-очками. — К делу!

— На эти худые палки? — изобразил удивление я. — Они могут вызвать единственное чувство — жалости. И единственное желание — покормить бедного ребенка.