— Представь себе, что кто-то чувствует себя очень одиноким. Одиночество — это не просто дискомфорт, это сильнейший, почти смертельный стресс. Оно вызывает гормональную реакцию, родственную клинической депрессии, расстройства психики и восприятия. Рассудок угнетен, поведение тревожное. Это наследие стайного прошлого приматов — отбившаяся от своих особь обречена. Срабатывает защитный механизм — у человека появляется воображаемый друг. Он представляет себе брата, или подружку, или родителя, или ребенка — кому чего не хватает. Разговаривает с ним, делится наболевшим, заботится или просит заботы. Это позволяет ему выживать в одиночку, обманывая свой мозг. Постепенно этот воображаемый друг становится для него совершенно реальным. И вот тут он либо готовый пациент для дурдома, либо — творец тульпы.

— Но… Ведь они не реальны, да?

— А что есть реальность? — улыбнулся я. — Но да, в общем случае, их видят и могут с ними взаимодействовать только их создатели. С точки зрения условной «нормальности», которая есть понятие статистическое, их не существует, а тот, кто их видит — психически болен. Или же часть их реальностей не пересекается. Но пять лет назад в городе Стрежев произошло… нечто. В силу катаклизма неизвестной природы тульпы там обрели материальность. Каждый, кто мечтал о воображаемом друге, сыне, брате, любовнице — получили желаемое.

— И что было дальше?

— Разное. Но вот что удивительно — обретя искомое, почти все поняли, что это не то, что им нужно на самом деле. Люди обожают себя обманывать, и нет ничего опаснее внезапного исполнения заветных желаний. И, как это не раз случалось в мифологии, а может, и истории нашего мира — создатели отвергли свои творения, сделав их непредставимо несчастными.

— И что с ними стало?

— Я не знаю точно, дочь. Мы покинули Стрежев, и до недавнего времени я не вспоминал о нем. И вот я узнал, что стало с брошенными детьми.

— Что? — спросила замирающим голосом Настя.

— Они живут в «Макаре». Стрежев избавился от своих тульп. Их принял Жижецк, но из милосердия ли? Не были ли они с самого начала предназначены для… Не знаю, для чего.

— Как Катя, да?

— Как Катя.

— Какая печальная история.

«Там, где грань между Явью и Навью особенно тонка, жизнь идет особенным образом, вам ли не знать, Антон? И зачастую одной силы желания бывает достаточно для получения желаемого — или чего-то неотличимо на него похожего. К счастью, люди очень редко желают чего-либо столь сильно, чтобы плодить вокруг химеры своего разума, но иногда… Впрочем, кому я это объясняю? Удивительно другое. Большей частью люди получают не злато и славу, не долголетие и здоровье. Эти желания то ли недостаточно сильны, то ли Навь не отзывается на них. И лишь когда люди желают людей, они иногда обретают искомое. Мужей, жен, любовниц, братьев, и, конечно, детей. Отчего-то именно детьми охотно одаривает Та Сторона. Может быть, слишком много их там? Шумят, мешают, нарушают правила. Вот их и раздают кому попало. Ах, да, это была попытка пошутить, извините. Мне не раз говорили, что юмор — не моя стезя. Я хотел сказать, что большинство тульп — тульпы детей. Очередная попытка продлить себя в бессмертие. Разумеется, неудачная, поскольку тульпа не будет продолжением создателя. Разочарованные творцы отвергают свои творения, как, по слухам, отверг некогда Человечество его Творец. Множество маленьких трагедий повторяют одну большую, и история ходит по кругу из мелких историек. Печально, не правда ли? Ваш Бабай».