Меня молча подвели к столбу, затем один из инквизиторов завернул мои руки назад и тщательно завязал позади. Все. Теперь я была неподвижна, и мне оставалось лишь наблюдать за творящейся несправедливостью. Настойчиво билась мысль — неужели у всех этих мужчин, а это были именно сильные представители человечества судя по объемным фигурам, не трепыхается внутри хоть капля сострадания ко мне. Увы, их глаза выражали лишь безжалостную уверенность в собственной правоте. Для них я была всего лишь ведьмой. Грязной и не заслуживающей снисхождения. От безысходности я посмотрела наверх — туда, где сквозь купол пробивался удивительно чистый искрящийся золотистыми переливами свет. Тишина и безмолвие неприятно давили, заставляя сжиматься все сильней. Никакой надежды на спасение, ощущение безысходности затопило меня с новой силой. Тщательно скрываемый страх накрыл с головой, сдавливая грудь, стало сложно дышать.

Внезапно вперед выступил человек в балахоне, богато расшитым золотыми нитями. И когда он заговорил, убирая у собравшихся крохи возможного сомнения, я узнала Мартимуса.

- Дорогие братья, в этот знаменательный день... сегодня, мы собрались, чтобы торжественно положить конец злу, которое преследовало нас столетиями! — вещал вершитель судеб. — Сегодняшний день положил начало войне, безжалостной и великой, за спасение наших душ, войне с тем злом, которое, не стесняясь, плодилось на наших землях, сея сомнения в истинно верующих...

- Какие сомнения, что вы несете! — выкрикнула я. Необходимо было использовать последнюю попытку и переубедить собравшихся, каким бы нелепым это не казалось. — За мной нет вины! Я вовсе не злая... совсем... Если не считать случая, когда Ку-ку опрокинул тарелку с горячим супом прямо на мое новое платье... Каюсь, была готова прибить и пожелала все самое отвратительное беззащитному животному! Но небеса помогли спастись несчастному… Я очень даже добрая и законопослушная гражданка! Цветочки выращиваю, травки собираю! Если вы со мной что-то сделаете, то правосудие, а также... небо обрушат на вас ужасную кару!!! И будут карать вас вечно и безжалостно! — вошла я в раж, от страха неся околесицу. — Пока не выбьют последнюю пыль из ваших перьев, не сплющат ваши глазные яблоки и скрутят ваш язык. Трубочкой! Чтобы неповадно было всякие глупости говорить про юных дам!

Все слушали мою тираду в тишине и, можно сказать, не шелохнувшись. Сама не понимаю, как у меня развязался язык, наверное, от паники. Но Мартимус внезапно поднял руку и прервал мою речь, обращаясь к собравшимся.