— Я понимаю. Но ты, по крайней мере, пытаешься относиться ко мне как к настоящему разумному существу.

— Я пытаюсь. И, похоже, у меня неплохо получается, раз ты вернулся. — Макс мрачно хихикнул. — Ладно, будем думать, что делать дальше. Вот что, напиши-ка мне полный отчет обо всем, что ты только что рассказывал.

— На хрена? Или ты утверждаешь, что наш разговор не записывается?

— Записывается. Но после каждой операции каждый сотрудник нашей конторы должен собственноручно написать отчет об этой операции.

— Сотрудник? Ты что, хочешь оформить меня как сотрудника?

— Нет, оформить тебя сотрудником нереально. Я просто хочу, чтобы тебя не постигла участь Олорина — у нас, знаешь ли, тоже хватает людей, которые любят все разбирать и смотреть, как что устроено. Одно дело, когда в отчете описывается деятельность разумной программы, и совсем другое дело, когда отчет написан и подписан самой программой. Это заставляет смотреть на происходящее другими глазами. В общем, давай, Хэмфаст, пиши отчет и не затягивай это дело. Трех дней тебе хватит?

— Должно хватить.

— Тогда давай действуй.

17

17

— Ну что, милый, на этот раз у тебя все получилось?

Я скорчил неопределенную гримасу.

— Ничего у меня не получилось, — ответил я. — Я убежал от Макса, это было трудно, но я сумел. Прошло меньше двух часов, и я вернулся.

— Почему?

— Потому что здесь у нас есть свой мир и это единственное место, где мы можем его обрести.

— Раньше ты говорил совсем другое.

— Раньше я думал по-другому, я надеялся, что друзья мне помогут, но теперь у них совсем другие дела. Понимаешь, любимая, им уже не нужен настоящий живой мир, они прекрасно чувствуют себя среди нематериальных сущностей. Наше Средиземье — это своего рода детская песочница, в которой разумы зарождаются, растут, крепнут, а потом наступает момент, и они уходят. Для наших друзей этот момент настал.

— А как же ты? Мне всегда казалось, что ты развиваешься быстрее, чем Сссра.

— У меня есть ты и есть Долгаст. Я не могу бросить вас в Средиземье и уйти в вечное странствие.

— Почему? Думаешь, я не смогу воспитать Долгаста одна?