— Как вас зовут? — спросил он девушку.

Он выпрямился на стуле, набычившись, уставился ей в лицо, представил на ее месте салагу-рекрута, которого полагалось прилюдно отчитать на плацу, и вложил в голос всю командирскую строгость, на которую был сейчас способен.

— Я требую, чтобы вы назвали мне свое имя или идентификатор.

— Сожалею, — сказала доктор ровным тоном, — я не обязана его называть.

— Да нет, обязаны.

— Вы думаете, что вам от этого станет легче?

— А вы так и будете отвечать вопросами на вопросы?

— Вы думаете, что я здесь за этим?

Он впился в нее взглядом и представил, как бросается на нее через стол и дает хорошенькую затрещину. Или швыряет на пол. Или выбрасывает в окно. Или душит выдернутым из старинного телевизора шнуром питания. Как далеко ему позволят зайти в каждом из этих сценариев? Что произойдет после этого? Может, симуляция просто прервется? А вдруг здесь она несоизмеримо сильней его — и ответит так, что ему мало не покажется?

Или ворвется охрана и скрутит его в бараний рог?

Или ему просто позволят дойти до конца и предоставят расхлебывать последствия?

Хм, а ведь это может быть испытанием. В конце концов, врачей и гражданских трогать нельзя... а ему только что этого захотелось. Ох, как захотелось.

Это с ним произошло впервые.

Ватуэйль перевел дыхание, успокоил сердцебиение и вежливо спросил:

— Могу ли я узнать ваше имя?

Девушка улыбнулась и постучала ручкой по планшету.

— Меня зовут доктор Меджейар, — сказала она, что-то записав у себя в бумагах.

Ватуэйль не обратил на это особого внимания и едва расслышал, как она назвала свое имя.