– Готовьтесь, хлопцы, сейчас начнется. – Старший лейтенант лязгнул затвором автомата, поменяв магазин. – Вот прямо сейчас и начнется.

И не ошибся. Трое непонятных немцев-штурмовиков были, конечно, серьезным противником, но полувзвод егерей из контрпартизанских подразделений СС был серьезнее. Стрельба началась минут через пять, схватка оказалась быстротечной и сложилась не в пользу РДГ.

Разведчик, лежавший рядом с командиром, успел среагировать первым, увидев среди разбросанной поленницы крайнего дома двух немцев с МГ. Выстрелил несколько раз, заставив их вжаться с головами в землю. Попытался бросить гранату, но не успел. Подрубленный точным выстрелом стрелка-снайпера, засевшего в сухом кустарнике на склонах, упал, раскидав руки в стороны. Абраменко, понимая, что долго здесь не протянет, рванулся, как смог, в глубь двора. Нога вспыхнула болью, остановленная было кровь вновь брызнула тонкими струйками, пробившись через толстый слой бинта. Лейтенант запнулся и упал, коряво сгруппировавшись и выставив руки, стараясь смягчить падение. Ударился при падении плечом, тут же онемевшим. Сзади рвануло, окатив его кашей из почерневшего снега, прелой соломы и выдранной взрывом земли. Он оглянулся, понимая, что́ увидит позади себя, и не ошибся. Один из тех самых немцев оказался уже на краю деревеньки. Поднял руки с странным механизмом, прицеливаясь.

– Ложись, командир! – Якубовский засадил с РПД в сторону мелькавших среди развалин домов вертких фигур в маскировочных халатах и того самого, высоченного. Пулемет стучал, отсекая длинные очереди, не давая немцам оторваться от забора, остатков сарая и угла дома. На глазах Абраменко странный фашист покачнулся. Когда пули РПД ударили его в плечо и грудь, лишь вмяв защиту и оглушив. Но немец устоял, покачнувшись, лишь чуть пригнулся, вновь поднимая свое оружие.

Не дожидаясь результата огня из помеси бочонка с трубой, Абраменко подтянулся на руках, стараясь заставить ставшее таким непослушным тело перевалить через несколько бревен задней стены, раскатанных попаданием реактивного снаряда. Почти получилось, к нему уже бежал один из товарищей, Еремин. Старлей стиснул зубы, чтобы не застонать, когда жесткая поверхность задубевшего до металлической твердости бревна зацепила раненую ногу. Боль разодрала бедро, вцепляясь раскаленными добела крючьями. Он перекинул руку, схватившись за ржавый штырь, торчавший из расколотого пополам бревна, напрягся, перебрасывая себя под защиту остатков стены дома.

Сзади еле слышно стукнуло, и мгновение спустя громыхнуло, но уже рядом с командиром группы. Острый пороховой запах и гарь тлеющей одежды, взлетели в воздух комья снега, поднятые сразу тремя разрывами. Абраменко вскрикнул, когда острые крючья осколков вспороли его сразу со спины и с левого бока. Потянулся вперед, не понимая, почему рука, его рука, не слушается. Грохнуло еще раз, плеснув сталью с другой стороны, и это было последним в жизни командира РДГ. Длинный и грязный мешок, покрытый гарью, спекшейся и еще теплой кровью, разорванный со всех сторон попаданиями металла, обмяк, перестав тянуться вперед.