Катерина тихонько ахнула. Я положил руку ей на плечо. Квапаль, засунув руки в карманы, молча ждал. За ним подмигивал красным газосветным глазом попугай с вывески. Бедная Катерина! Если это ее красавчик — хорошо ему сегодня досталось.

— Не смотри на женщину. Не пугай ее. Это я тебя искал. Нужно будет поговорить, только не здесь.

— Поговорить? — он отвечал по-ацтекски, и выговор — не городской, врастяжку. — Можно. Почему нет? В Колодец пусть она придет, завтра. Там и поговорим.

Мы дошли до Тегуана, ни слова не сказав друг другу. Катерина смотрела под ноги, как будто считала торцы в брусчатке — у нее губы шевелились. Я просто радовался тому, что идти не больно. Душу я почти усладил и отделался, можно сказать, легко. Вот Катерину только расстроил — это да…

Она молчала и в машине, потом я оглянулся, когда уже совсем рассвело — она спала, оказывается. Вымоталась. Шутка ли — гоняться за каким-то там фантастическим типом из прошлой жизни, а он, извольте видеть, ногобоец — физия в ссадинах, глаз заплывший, ручищи ниже колен… Я усмехнулся и потрогал губу — будет больно. Потом, пока что гуарана держит. На Усумасинта мы минут двадцать ползли еле-еле в пробке, солнце уже поднялось, пора залегать. Я свернул на родимую башню и был у подъезда без четверти семь. В самый раз — парковка уже почти опустела. Катерину я, рассудив по-хорошему, осторожно вынес на руках. Жалко было ее будить, а таких, как она, я сейчас мог нести троих.

Но в лифте она проснулась.

— Тс-с! Спи.

— Артем?

— Спи, спи. Все хорошо.

— Поставь меня…

— Ох, господи. Зачем? Так хорошо спала…

— Артем!

— Ну, ладно… Приехали уже.

— Куда приехали? Мы…

— Выходи. «Кетцаль». Не в гостиницу же было тебя отвозить. Там не поспишь.

— А у тебя?

— Выходной день. Утро! «Никого не будет в доме…» Никто нам не помешает.

— Нам? Что ты хочешь сказать?

— А то, что я сейчас как на массу задавлю! Часов десять. Чего и тебе желаю. Прошу!