Да уж, эти двое плюс Очеретти сделают за меня почти все! Счастье-то какое…

— Ну и хорошо. Вот вы будете знать, где оно. Одного не пойму — если вы сами все узнаете, то при чем тут я? Какая моя работа? Только взять?

Леопольд помолчал и ответил вопросом на вопрос, совсем невпопад:

— Слышали когда-нибудь про Индрика Василевса?

— Нет. Это кто или что?

— Это чудовище.

Я хмыкнул, потому что вспомнился Селиван Тукупи, как он то же самое и с той же интонацией говорил о Боге травы.

— И не хмыкайте! Индрик, может быть, страшнее всего, что вы можете вообразить. Его люди здесь, они идут по следу Пера.

— Ну?

— Я их не знаю… Даже Джио ничего не открылось… но мы должны их опередить.

— Слушайте, Лео, как я могу кого-то опередить, о ком вообще ни черта неизвестно?

У Гнездовича был очень несчастный вид.

— Я бы ни за что не согласился иметь дело с вами, Тарпанов, — горько сказал он. — У вас же никакой веры нет, вам на все плевать… вы просто пробивной механизм, воришка, стыдно даже подумать, что вы будете держать в руках Перо Эммануила…

— Может, потому и буду. Кажется, ваша компания очень старалась меня заполучить.

— Это все монсеньор Очеретти, — лекарь махнул рукой. — В нем-то веры на десятерых. Благодарите Бога, что он про вас забудет после этого дела… если будет о чем забывать… Я, кстати, до сих пор не могу поверить, что вы согласились. Я бы на вашем месте отпирался изо всех сил. Хотя… Джио всегда оказывается прав. Ладно, не об этом речь. Поймите. А не можете — так поверьте, что как только Перо попадет к Индрику — этому миру, как мы его знаем, придет конец. Артефакты Великой Сети существуют… существовали. Большая часть из них утеряна. Исчезла в последние сто лет. Некоторые — совсем недавно. Василевс ищет их и находит, а мы опаздываем. Кстати, — Гнездович встрепенулся, — кто вам-то сказал, что оно здесь?

— Сами же сказали.

— Нет. До этого? Что вы здесь делали до того, как я вам сказал? Вы мне ответили: «Знаю»…

У него был весьма отчаянный вид. Весы сомнения готовы были качнуться, и я понимал, что этот мученик идеи тогда кинется на меня, пусть и при неравных шансах. Будет пытаться меня прикончить, потому что уверен во всемогуществе какого-то злобного маньяка.

— Лео! Это же как божий день… Ну? Вы сказали…

— Я помню!