— Ну, а я ответил: «Знаю». Подтвердил, так сказать, сообщение. Слушайте, Гнездович, мне так уже все надоело — ждать… Я хочу о вас и вашем кардинале тоже позабыть. Как можно скорее. Давайте, отыскивайте его, а уж как я там его возьму — не вашего ума дело. Так и скажите монсеньору. Сами-то понимаете, как это неприятно — когда крючок в мягком, а?

Гнездович дернул щекой. До моей задницы ему дела не было, у самого свербила заноза…

— Я буду торопить Орана. Когда мы… когда будет ясно — я приду к вам. Не вздумайте исчезнуть, Тарпанов, это гибель!

Видимо, полагалось ему это произнести с угрозой. Но вышло довольно жалко, умоляюще.

Спустя два дня я получил ответ от Симановича. Сообщение короткое. Читая его в первый раз, я изумлялся. Перечитал дважды, трижды, и все-таки не понял, что чувствую. «Артему Тарпанову: Дракон такого типа означает внезапное нападение или острое противостояние. Полет его несет огненную гибель. Если же, вопреки очевидности, на Вашем изображении дракон без огня, то это могло быть сделано намеренно, как намек на тайну или противоречие в характере. Решительно советую Вам еще раз пообщаться с автором, прежде чем соглашаться на воспроизведение». Марко, чертов сын! Я готов был поверить, что он подает мне знаки: «внезапное нападение», «огненная гибель», «сделано намеренно… намек на тайну». И главное, «посоветоваться с автором»! Ладно.

Была не была. Если это и в самом деле чудо и он сразу догадался и еще не забыл… Я немного поразмыслил и отправил сообщение, в котором с огорчением признавался г-ну Симановичу, что рисунок, увы, уже сделан в давние годы. Но кое-какие обстоятельства жизни наводят на мысль, что это было опрометчиво… Да и толкование уважаемого мастера удивительным образом говорит о том, чего всякий раз хотелось бы избежать… Однако автор рисунка уверял-де меня, что это Черный Юй, знак во всех смыслах благоприятный и охранительный (святая правда, Марко так и говорил!). Поэтому не соблаговолит ли господин Симанович еще раз углубиться в бездны своих познаний и просветить меня насчет истинной природы Черного Юя?

Отправил письмо — и задумался. Понял меня Марко, поймет ли, что я его понял верно… или это игра моего возбужденного страхом воображения? Да. Я боюсь. Что на мне такое, что они все хотят видеть меня исполнителем? Декан, который уже понял, что я дал слабину. И ламангары. Они надеются, что я знаю, как его забрать. Когда сами не знают, где именно оно спрятано. Может быть, они правы, и все очень просто? Может быть, его не прячут… торчит себе в какой-нибудь из их инсталляций… Тогда почему не доктор Гнездович? Что такое, почему они боятся сами к нему прикоснуться? Ведь и Декан, и Очеретги собираются что-то такое делать с Пером… или хотя бы не делать, так владеть им. Хранить его. Перепрятать. Опасно ли его трогать вообще? Да что там за опасность может быть? Какое-нибудь излучение?