Слезы душили его.

— Иди, — прошептал он.

20

20

Через тридцать восемь минут Алексей Петрович Савинов, 63-го года рождения, тщательно выбритый, вымытый и переодетый в свежее белье, уже распахивал окно на кухне.

Я упаду здесь, подумал он, глядя вниз. Мое тело совершит последний кульбит в воздухе и встретится с асфальтом. Боли, наверное, не будет, говорят, что сердце останавливается еще в полете. Я уйду быстро и надежно. Навсегда.

Надя!

Господи, зачем, ты привел ее ко мне?

Зачем ты дал почувствовать мне весь мир и всю сладость жизни в последний миг?

Зачем дал поверить в то, во что я уже перестал верить?

Или только на грани человек способен ощутить все это?

Противно зазвенел будильник, который Алексей так и не собрался поменять.

Время.

Девять сорок.

Ни минутой позже, все точно и в срок.

Он встал на подоконник.

Прощай, внутренний голос, вечный говнюк, надеюсь, ты отвяжешься от меня хотя бы там, наверху. Прощайте, мои родители, так и не ставшие дедушками и бабками. Прощай, Коляныч, хорошо тебе погреть пузо на Средиземноморье…

И прощай, Надежда, которая умирает всегда последней…

Любимая…

Любимая…