Впечатление портили только два бельма линз на лице.

И знание.

Мои славянские гены что-то пискнули о святой воде и осиновых кольях, но не очень убедительно.

Торндайк подошёл к Линде и поправил гарнитуру видеокамеры.

Линда деловито, хотя и несколько дёргано повращала головой, осматривая помещение.

— Стоун, с тобой вроде ещё напарница должна была быть. Я тебя с ней ещё не поделила.

— А, эта эльфка с мечом! — Торндайк тоже вопросительно посмотрел на меня.

Капитан Трой тем временем перешла из стрелковой стойик Вивера в каратистскую дзенкуцу и я облегченно перевёл дух.

Всё таки трудно разговаривать с ожившим мертвецом, целящимся в тебя хотя бы даже из собственных пальцев.

— А велик ли был меч? — спросила Линда в пространство.

— Ну, на двуручный он всяко не походил, — ответил вместо меня Торндайк. Видимо, счёл, что только от одного моего вида Линда сразу задалась вопросом о том, кто — и чем — убил генерала Кларка.

Но Линда отреагировала мгновенно.

— Двуручный у нас даже маршалу не положен. Просто… вертится что-то такое, что я должна была знать, но — не помню.

— Со временем, может быть… — ляпнул я, и тут же понял, что сморозил глупость.

— Это вряд ли, Стоун. Вспомнить могли бы только безнадёжно мёртвые синапсы моего мозга, а мои электронные файлы — либо помнят, либо нет.

Я пришёл к выводу, что от личных проблем нужно перейти к более глобальным, но Линда уже двинулась — деревянной грацией бывалого каратиста — к тому пульту, за которым восседал Лазарус.

Я посмотрел на Торндайка.

— А всё-таки, почему она так ходит?

Но док ответить не успел.

— Стоун, я тебя прекрасно слышу. Поэтому объясняю — и оставь старикана в покое! Все мои пять чувств сейчас отсутствуют как факт. Если очень доступно — чувство равновесия тоже. Видеокамера, микрофон и встроенный ма-ахонький такой гирокомпас этому делу помощники слабые. Поэтому сейчас работает электронный мозжечок, который управляет моими искусственными мышцами. А программа для этого мозжечка писалась военными и для военных же нужд.