Затем пришла пора сдавать якобы откормленное стадо в руки отдохнувших Витьки и Мишки, а из Москвы поступили первые вести об отъехавшем туда Семёныче. Это Петровна позвонила одной из вековух, соседок Сакурова, та передала на словах дальнему родственнику Семёныча, которому задолжал Жорка, и дальний родственник приполз в Серапеевку. Приполз он, надо отдать ему должное, не на одних бровях, поэтому кое-какое лыко вязал. Сначала, правда, он нетвёрдо наехал на Жорку, чтобы тот вернул долг, потом, когда Жорка послал его в известное место, рассказал о звонке Петровны. И скоро вся деревня судачила о том, как импортный спирт, привезённый из-за границы бывшими комсомольцами, отставными советскими рекордсменами и действующими российскими академиками, может покалечить хорошего и здорового человека. В смысле, Семёныча, потому что на остальное население, загибающееся от известного продукта, деревенским, как чисто русским людям, было наплевать. А вот о том, как скрутило близкого соседа, колющего завистливые глаза материальным превосходством, стоило с удовольствием посудачить. Хотя как именно скрутило, никто толком не знал, потому что дальний родственник Семёныча, огорчённый отказом Жорки вернуть долг за три месяца до окончания срока погашения кредита первого, долизался таки с помощью Варфаламеева до состояния риз и наврал такого, что выходило, будто а) Семёныч приказал долго жить, завещав на словах свою легендарную «ниву» дальнему родственнику; б) у Семёныча отнялись обе ноги и язык в придачу, но перед окончательным отказом речевого инструмента Семёныч опять таки успел завещать свою тележку своему родственнику; в) Семёныч начал ходить под себя и оглох на оба уха, но перед тем, как оглохнуть, таки расслышал вопрос о том, а кому он завещает известное движимое имущество? На последний расслышанный вопрос Семёныч ответил определённо. И тотчас обделался. Ну, и оглох.

 В общем, деревня оттягивалась от души, а вековуха, которой позвонила глупая Семёновна, в деревне не появлялась. Впрочем, мало кто верил услышанному от дальнего родственника Семёныча, особенно в части завещания. Но про разные возможные увечья, возможные приключиться с соседом, перетирали со смаком.

 «Слышали про Семёныча?» - спрашивал Сакурова Мироныч.

 «Слышал», - отвечал Сакуров, с удовольствием думая о завтрашнем дне, когда он отгонит стадо в бывший колхоз, где его взвесят и станет известно, сколько заработал бывший морской штурман за месяц маеты с бестолковыми тёлками. Которые, однако, толстели на глазах, потому что погода недели три стояла приличная, травы хватало, а оводы и слепни животных не доставали.