- Кто ж её не видал? – удивился Константин Матвеевич, с удовольствием переваривая новости. – Ну и что?

 - Так это «волга» сына новой бабы Семёныча, - выдал очередной блок новостей Варфаламеев, - данный любящий сын спонсировал  переезд мамы, купил бензин с тормозной жидкостью Семёнычу, а также оплатил все расходы по банкету.

 - Это он, пожалуй, погорячился, - высказал предположение Сакуров и посмотрел на будильник. Минут через двадцать ожидался Жорка.

 - Я тоже так думаю, - поддакнул Варфаламеев. – Мажем (71), что новая баба сбежит отсюда через неделю?

 - Факт, что сбежит, но через две, - завёлся Сакуров.

 - Мажем?

 - Мажем!

 - На что?

 - На мешок комбикорма!

 - Идёт!

 - Да, а как сам Семёныч? – спохватился Константин Матвеевич, мимолётно устыдившись и своего досужего любопытства, и своего непонятного азарта.

 - Порядок, - успокоил односельчанина Варфаламеев, - ослеп на один глаз, но операция прошла удачно, а искусственный глаз ему сделали такой, что от настоящего не отличить.

 - Всё-таки ослеп, зараза! – по-бабьи ахнул Сакуров.

 - Скажи спасибо, что не совсем, - поддакнул Варфаламеев. – У тебя ещё выпить найдётся?

 - Найдётся…

 - Дай вам с Жоркой Бог здоровья и экономического благополучия, - прослезился в натуре бывший лётный штурман.

 Мазались Сакуров с Варфаламеевым зря. То есть, никто ни у кого никакого мешка комбикорма не выиграл, потому что новая баба не сбежала от Семёныча ни через неделю, ни через две.

 Другими словами, Семёныч сам всех выгнал на хрен на пятый день после возвращения в деревню.

 Точнее говоря, крутой сынок Семёныча уехал сам на следующий день, а вот сынок новой бабы Семёныча имел глупость остаться в деревне, потому что находился в законном оплачиваемом отпуску. Короче говоря, деньги у него имелись. Но так как новые русские деньги, гордо прозванные демократами национальной свободно конвертируемой валютой, стремительно обесценивались, а Семёныч радел за каждый чужой рубль, то банкет по случаю возвращения Семёныча в деревню продолжался. При этом Семёныч и новоявленный пасынок гоняли в город в течение пяти дней за бухлом почти наперегонки, стараясь сбыть отпускные известно кого быстрее инфляции.