«Ещё как обсчитывали, но инвалидов – никогда!»

 «Что ты говоришь», - бормотал Жорка и выпивал очередной стакан из общественного неприкосновенного запаса, а Сакуров думал, как бы Жорка не пошёл объединяться с Семёнычем. 

 Глава 42

 Глава 42

 Думал Сакуров не зря, потому что объединение таки состоялось. В принципе, оно не могло не состояться, потому что не такой человек был Жорка, чтобы пить в одиночку. Семёныч тоже был не такой человек. К тому же он, как упоминалось выше, выгнал всех на хрен. В том числе – несостоявшегося пасынка с оставшимися отпускными. Свои деньги Семёныч потратил на одну генеральную покупку безалкогольного содержания, поэтому ему его бесперспективное одиночество показалось особенно невыносимым, и он сам припёрся к Сакурову, у которого уже заседали Жорка, Варфаламеев и Мироныч. Жорка с Варфаламеевым просто пьянствовали, а Мироныч ещё и привыкал к поросятам. Ну, и к остальному хозяйству.

 Сакуров в этот день пахал вместо Жорки, благо начальница станции ему благоволила и палки в колёса насчёт подмены «занемогшего» односельчанина не ставила. И благо работа не требовала особенных профессиональных навыков плюс специальное топливно-энергетическое образование.

 Короче говоря: Сакуров с утреца сгонял на станцию, подлил в систему воды, подбросил угля в две печки и быстренько вернулся в деревню, где оставлять одного Жорку на поросячьем хозяйстве было опасно. К тому же вечером накануне в деревне появился Мироныч. Этот старый сучий потрох издали почуял поживу, затарился своей дерьмовой самогонкой и, прихватив специальную доху, сшитую из дюжины собачьих шкур, ещё вечером припёрся в деревню. Сначала Мироныч навестил Семёныча. Там он от души и нахаляву угостился остатками банкета, после чего прямики переполз в свою избушку, где, не растопив печи, но завернувшись в вышеупомянутую доху вместе с дерьмовым самогоном, чтобы, не дай Бог, не замёрз, спал, как медведь, до утра следующего дня. Проснувшись, Мироныч, ведомый своим хвалёным чутьём, пошёл навещать Жорку. А так как Жорка сидел в избе Сакурова, присматривая в его отсутствие за хозяйством в компании Варфаламеева и оставшегося НЗ, то скоро там сидел и Мироныч. И, когда Константин Матвеевич быстренько вернулся домой, он сначала застал вышеперечисленных, угощавшихся дерьмовым самогоном Мироныча, а потом к ним всем присоединился Семёныч.

 Надо сказать, Сакуров, в отличие от Жорки, с безалкогольной резьбы не сорвался, но продолжал вести трезвый образ жизни. Во-первых, ему было жалко поросят. Во-вторых, ему не хотелось возвращаться в свои кошмары. Поэтому, в силу вышесказанного и по причине трезвого состояния, ему сильно не нравилось происходящее в его избушке безобразие. Но больше всего ему не нравился запах, исходящий от старого негодяя Мироныча.