Когда Шаунов сгоряча назвал Конкина борцом за свободу, тот вызвал его на дуэль. Гутэнтак с трудом уладил проблему: помог совет мастера Длугача и препарат мастера Берна, аккуратно принятый на четверых (Маша со слезами настояла на дозе).
…Кроме того, они учили пять иностранных и семнадцать экономических дисциплин.
Факультативно занимались алгеброй, геометрией, тригонометрией, высшей математикой, физикой, химией, биологией, музыкой, живописью, экологией, курагой, информатикой, дизайном, синергетикой, шахматами, плаваньем и футболом. Недаром. Многие самовыражались. Допустим, Мария Сомова была с рождения сильна в квантовых процессах.
Магией и риторикой — отнюдь не факультативно.
Литературой занимались понятно как.
Историей — так же.
Указом актуал-консула они стали изучать этикет.
На практику поступали в «белые отряды» и ТНК, хотя некоторые предпочитали уйти в горы или просто объехать мир. За всё платило несчастное государство: за Уолл-стрит, за амуницию, за Тибет.
…Два десятка зевак смотрели, как он кончает. Член секундно замер и содрогнулся, выплёскивая счастье на почерневший асфальт, ещё и ещё. Девица уткнула мордочку в ладони, её никто не держал. Член обмяк, Михаил Шаунов застегнулся, пряча растерянность. Гутэнтак стоял в отдалении и блаженно смотрел в небо поверх голов.
Он видел золотистые нити и горизонт, дурных птиц и глаза смотрящего на нас Бога, стеклянный воздух и капельки Мишиной спермы на её ногах, на сером и на зелёном. Зеваки загомонили.
— Вот суки, — прошипел за кожаными спинами неизвестный.
Рассеянно улыбаясь, он расстегнул две пуговицы чёрной куртки.
— Вы все такие пушистые, — сказал он людям. — Как маленькие добрые мыши. Или как домашние хомяки. Точно-точно, как хомяки.
Гутэнтак медленно достал «браунинг», повёл им в устрашающем жесте и огрызнулся поверх голов.
Люди, пытаясь сохранить достоинство, затрусили прочь. Наплевавшие на достоинство рванули галопом. И как рванули! И как хрустально смеялся им вслед Михаил Владленович Шаунов!
— Ну её, — сказал Гутэнтак, — ну их всех. Пошли отсюда. Побежали, мать!
Они отбежали метров на пятьдесят, остановились, начали гоняться за воробьями и задиристо пинать тополиный ствол. Словно маленькие. Оглянувшись, они увидели странное.
У тёмно-красной стены стояло трое