— А однажды, — продолжил монах безжизненным голосом, — вместе с командирами в Монастыре остановился сам Повелитель.

Тёмный эльф обернулся так быстро, что хрустнули шейные позвонки. Он вполне мог решить, будто просто ослышался, если бы не привык доверять собственным ушам.

— Что ты сказал? — прошипел киллер. — Повтори!

— Ну, — промямлил монах, — однажды здесь ночевал сам Повелитель.

— Здесь? — Сильвер огляделся. — Где?!

— Говорю же, — Тибальт махнул рукой. — Здесь. Это ведь гостевое крыло…

— Покажи! — взревел тёмный эльф. Схватив монаха за плечо, он потащил его в конец коридора, не обращая внимания на то, что человек практически не переступает ногами. — Где это здесь?

— В конце коридора, — выдавил Тибальт. — Чёрная дверь!

Сильвер разжал пальцы и устремился в указанном направлении.

Всего несколько раз в жизни эльф терял ощущение реальности. Впервые это случилось с ним в пятнадцать лет, когда он впервые вкусил прелести секса. После — в девятнадцать, когда он своими руками убил живое существо, светлого эльфа.

И вот — сейчас, на рубеже столетнего юбилея, киллер испытал одно из сильнейших потрясений в своей жизни. Когда-то по этому самому полу ступал Повелитель. Сильверу казалось, будто камень жжёт ступни через толстые подошвы. Нет, всё это сон. Этого не может быть.

Ноги целеустремлённо несли его в конец коридора, где и впрямь показалась большая чёрная дверь. Монахи не пожалели дерева, сработана она была на совесть. Однако тёмному эльфу дверь показалась не более чем призрачной тенью. Створки ворот, ведущих в Запретный Зал Чёрной Цитадели, оставшейся в Торменторе, были выплавлены из синего металла, сотни лет назад упавшего с небес на Твердь. (Покорёженные снарядами и боевым волшебством, обе створки хранились в эльфийском музее). Мысль о том, что Повелитель мог провести какую-то незначительную часть своей жизни в этом подземелье, за этими самыми дверьми, казалась абсурдной.

Сильвер остановился на пороге и, задержав дыхание, поднял руку. Возник соблазн постучать. За спиной раздалось тяжёлое дыхание Тибальта. Жёлтый свет упал на дерево, неумело выкрашенное чёрной краской, освещая неровности, щели и гвозди.

Киллер толкнул дверь. Заскрипев на несмазанных петлях, она отворилась. Факел монаха осветил комнату, вырубленную в камне. Сильвер с изумлением, смешанным с ужасом, вошёл внутрь.

У стены стояла кровать — простая деревянная койка, сделанная не в пример лучше виденных в других комнатах. Напротив — ветхий письменный стол, к которому был придвинут простой табурет. На столе стояли две чёрные свечи, догоревшие до середины, и глиняная плошка. Больше — ничего. Только толстый слой пыли.