Стремительно разгорающийся огонь без названия, ищущий себе цель, и пробивающийся наружу…

Она закричала и выгнула спину, так что сидящего на ней рейдера бросило вперед, лицом вниз. В его дыхании дикий табак смешался с запахом гнили, борода пощекотала ей подбородок, и ее крик превратился в клекот, когда она вцепилась зубами ему в нос. Тот, кто держал ее правую руку, вскрикнул. Ее снова ударили по голове, сверху, вскользь, но захват ослаб. Она сжала пальцы в кулак, и оттолкнулась, переваливая вопящего рейдера влево, на его товарища. Хрустнули на зубах тонкие кости, бородач вопил, но она не слышала его крика, потому что через нее струился цвет – как когда-то в Хоксе. Но сейчас этот цвет был ее собственным, всегда жившим в ней, и он двигал ей, заставляя…

…заставляя окончательно освободить правую руку, повернув ее, и вцепиться в рыжие волосы оказавшегося внизу человека. Под ними был еще кто-то, беспорядочно хватающийся за ее плечи. Она прижалась к рыжему сильнее, чувствуя, как царапают пластины бронежилета ее обнаженную грудь, как прерывается его дыхание от боли – и, оттолкнувшись от кого-то, тянувшего назад ее ногу, ударила коленом вниз. Хрустнули кости, она ударила снова, продолжая рвать зубами лицо, заросшее рыжими волосами. Ее потащили назад, уже не рискуя хватать за ноги. Чьи-то пальцы надавили на глаза, и она разжала зубы, на секунду, позволяя поднять себя на ноги – чтобы тут же сжать их на этих пальцах. Еще один удар, и снова – видимо, прикладом. Она чувствовала их, как порывы далекого ветра, вспышки, и увернулась от третьего, пригнувшись.

На зубах снова отвратительно захрустело. Она выплюнула в лицо рейдеру передние фаланги его собственных пальцев. Тот взвизгнул, тонко, как щенок, и замахнулся другой рукой, видимо, забыв от боли о ноже за поясом, на широкую рукоять которого уже легла ладонь Мириам. Она дернула его вверх, неловко, полоснув рейдера по лицу, так что замах так и не превратился в удар, и тот отскочил, опять тонко взвизгнув. Нож, длинный и массивный, почему-то показался ей бумажным. Держа его острием вниз, она легко отмахнулась от удара прикладом слева, оттолкнула бывшего владельца ножа, и оглянулась.

К окружающим ее цветам добавилась боль – яркая, как солнечный блик, она накладывалась на желание и злость. На долю секунды она снова увидела себя со стороны – худенькую загорелую девушку, почти голую, в брюках с разрезанными штанинами, окруженную десятком мужчин.

– Не можете справиться с девкой? – Тихо спросил маленький человек. Рыжебородый рейдер, с трудом сев за его спиной, пытался на ощупь определить, что осталось от его носа. Цвет тек сквозь Мириам, принимая все более отчетливую форму, превращаясь в мелкую дрожь, мурашки, бегущие по животу и спине. Внезапно Мириам поняла, что теперь может дать этому цвету название.