– Самая главная, – буркнул он, – машину нам пока не дают. Придется ждать до утра.

– А еще какие?

– Наши войска Холм освободили. Похоже, что большое наступление началось. А еще Курск окружили, и вместе с ним не то восемь, не то десять немецких дивизий.

– И ты молчишь! – воскликнул я возмущенно. – Я тебе что, прекрасная маркиза, что приходится все новости по крохе вытягивать? Еще что-нибудь слышал?

– Да, союзники наконец-то расшевелились.

– Что, неужто второй фронт решили открыть?

– Да где там. Просто японцы вчера разбомбили какую-то базу, вроде бы американскую. Потопили пару линкоров и четыре авианосца.

– А не наоборот?

– Может, и наоборот, – равнодушно пожал плечами ординарец. – У нас тут своих проблем хватает, еще и чужие корабли считать.

Сонное настроение у меня сразу улетучилось, и я попробовал выбить у Павла какие-нибудь сведения, но он и так уже рассказал все, что знает. Впрочем, подробности мы скоро узнаем. Самое главное то, что Перл-Харбор, а это название теперь не имя собственное, а нарицательное, случился на две недели раньше. Ну что же, хорошо. Теперь будет легче выбивать из американцев хотя бы те крохи помощи, которые они обязались нам поставлять. Спать мне расхотелось, и я попытался вспомнить ход войны на Тихом океане. Однако условия для вдумчивого анализа были не совсем подходящими.

Во-первых, раздражал чад от буржуйки, проникавший через щели и неплотно прикрытую дверцу. Еще больше мне мешало густое облако табачного дыма, не оставившее без внимания ни один угол помещения, так что скрыться от него было невозможно. Надо сказать, что если запах давно не стиранных вещей на меня уже не действовал, то привыкнуть к местному табаку мне пока не удавалось. К тому же здесь курили не трофейные сигареты или командирские папиросы, а самокрутки из махорки. Ну, и само собой, как можно было думать в таком гаме. Хотя в комнате находилось всего одно отделение солдат, но по шуму они могли дать фору целому студенческому общежитию. Кто-то храпел, как Илья Муромец, кто-то так тихо и интеллигентно беседовал, что я удивлялся, почему сюда еще не вбежал патруль, дабы пресечь наметившуюся драку. Седоусый боец в углу что-то мастерил, вжикая напильником и время от времени бухая молотком. Вовсю пиликала трофейная губная гармошка, а плясавший под ее музыку молоденький парнишка был уверен, что в танце главное изо всех сил стучать каблуками. Сержант, руководивший этим бедламом, читал вслух «Руководство для бойца пехоты», то ли стараясь выучить его наизусть, то ли полагая, что оно отложится у всех в памяти, если только читать его погромче. Остальные солдаты с таким азартом играли в домино, что каждый удар костяшкой об стол мог потягаться с выстрелом противотанкового ружья.