В фильмах и книгах все монстры, мутанты и хтонические чудовища не применут рыгнуть в лицо главному герою, чтобы окатить его слюной, желудочными соками и прочими нечистотами. Не дожидаясь этого момента, Ибрагимов рыгнул на льва первым, действуя, словно на опережение. Получилось как-то не убедительно, так что он сразу же сделал вид, будто ничего и не произошло.
Царь зверей безучастно повернулся к путнику и, слегка склонив влево голову, не переставая жевать, изрек истину:
— Че смотришь, переразвитая форма жизни?
Ибрагимов не ответил. Он просто закрыл льва рукой и резким движением стер его из той инфраструктуры реальности, в которой оказался. Убедившись, что животное не появится снова, он подошел вплотную к холму и положил руки к его основанию.
— Это
Поднявшийся ветер не казался бы таким свирепым, если бы вместе с ним не пришло в движение само время. Звезды, день и ночь, тройное солнце закружились и завертелись в стремительной пляске. Ураган, усиленный скоротечностью бытия и собственного вращения планеты, смел и этот холм и другие, обнажая остовы строений некогда живших тут людей. Балки, перекрытия, стены — архитектуры невидимой красоты — вздымалась из земли и тут же разрушалась, превращаясь в тот же самый горячий песок, на котором то тут, то там выступали пятна ржавой крови.
Вокруг, словно предвестники близкой развязки, сновали стайки мертвых мальков, не подвластных ни времени, ни силам природы. Вскоре они заполонили собой всю пустыню и затмили своими тушками звезды.
Была ли существенная разница между живым и мертвым? Выглядело ли мертвое как живое и наоборот? Ибрагимов поднялся в полный рост и, собравшись с духом, подпрыгнул, уносясь далеко вверх, падая в бесконечную пустоту безвременья, где и границы Вселенной давно померкли и перешли в новое состояние. Так же как камни и химические элементы — их жизнь, движения, реакции — выглядели чисто механическими, также и для трех зеленых звезд, изъеденных черными пятнами, он сам являлся автоматом, не наделенным никакой существенной волей. Действуя в такой парадигме, невозможно найти сложное решение, не зная при этом, что именно искать.
Приближаясь к звездам, он почувствовал их тепло. Впервые за все это время он по-настоящему что-то почувствовал, а не осмыслил или осознал! Пассивность принуждала его к действию, и стоило следовать этим путем вместо того, чтобы дать погаснуть последним звездам.
Он поднялся на ноги, хотя пелена небесных светил еще не отпустила его. Рядом стоял Иоландо Рохес, бортовой врач. Он с ужасом отпрянул от Ибрагимова, произнося заплетающимся языком: «Я думал наркоз давно подействовал». Справа стоял кальян, соединенный с маской для общей анестезии. Видимо, стандартные вещества для такого случая уже успели передать жертвам взрыва на «Отражении». Он схватил рукой стеклянную колбу с гашишем и, накинув окровавленный китель, что висел на входе на вешалке, вышел из операционной и заковылял в сторону своего кабинета — не приходя в сознание.