– Нет, я уже в наркомовской столовой пообедала.

– Тогда садись и скорее рассказывай про мужа. Сколько лет моему племяннику, и вообще, он старше меня или младше?

Вспомнив о своем супруге, Аня восторженно закатила глазки и уже было глубоко вдохнула, приготовившись рассказывать, но вдруг осеклась и, потупив взор, тихо сказала:

– Не знаю точно. Как-то, э-э, не пришло в голову спрашивать о возрасте.

Эх, Анка, Анка. Я же тебя с детства знаю и хорошо помню, что когда ты не хочешь сказать правду, то начинаешь говорить очень тихо, почти шепотом. Ну ладно, со временем узнаю, что там за тайна.

– Тогда расскажи, чем он до войны занимался, – попросил я. – Меня уже поставили в известность, что зять инженер, а вот какого профиля? Что он проектировал, мосты, электровозы, дома? Или на заводе технологом работал? На каком – Тракторном, «Баррикадах», не помню, какие еще в Сталинграде предприятия есть.

Анка задумалась и, судя по ее напряженному лицу, тут явно скрывалась какая-то тайна. Наконец, она глубоко вздохнула и выпалила:

– Это информация только для служебного пользования! Но в общих чертах, он изучал новые иностранные разработки, и для этого Саше приходилось выезжать за границу по чужим документам. И прежде, чем мы поженились, мне пришлось дать кучу подписок о неразглашении, вот.

Ах, вот теперь понятно. Ну, можно подумать, мне до сих пор хранить секреты не приходилось. Да от тех же раненых такого, бывало, наслушаешься. Эфир-то у нас на фронте быстро закончился, и вместо наркоза давали спирт. И, конечно, захмелев, пациенты то о новой технике сболтнут, то контуженый командир похвастает, что с каким-то генералом недавно беседовал. В общем, кругом одна сплошная военная тайна, так что меня этим не удивишь. А однажды раненый разведчик вообще шептал в бреду про счетчик ионирующего излучения и рвался искать какой-то прибор номер один, потерянный где-то под Демянском.

О, снова дверь открывают. Надеюсь, это Николай. Ну точно, Колька пришел! Похлопав меня по плечам, он горделиво оглядел своего младшего брата, остановившись взглядом на «шпалах», и, хотя в глазах у него мелькало множество вопросов, он лишь кратко спросил:

– Надолго?

– До утра.

Не оценив лаконичность нашей речи, Аня, привыкшая в своем литературном институте к цветистым словесам, ехидно хмыкнула. Но стоило её папке строго взглянуть на свое чадо, как она тут же притворилась паинькой и захлопотала вокруг отца:

– Папа, давайте тулуп. Папа, вы кушать будете?

Николай, в отличие от своей дочки, был голоден, и мы переместились на кухню, откуда Георгиевна деликатно удалилась, чтобы не мешать встрече родственников. Пока Коля торопливо жевал, я постарался подобрать нейтральную тему для беседы: