Низкорослый Миша, в первом классе сидевший с Арсеном за одной партой, то и дело встряхивал телефоном. Говорил, курил и смотрел на экранчик. Арсен мельком заметил: там катались кубики, раскалывались тарелки и металась какая-то паукообразная дичь. Миша ни о чем не думал в этот момент: он матерился, не думая, встряхивал телефоном, стряхивал пепел, не думая. Арсен не знал, что так бывает.

– Как твоя игрушка называется?

– Руки убери… И вообще, вали, достал…

Арсен повернулся, чтобы уйти, но Витька вдруг окликнул его в спину:

– Эй! Денег не одолжишь до пятницы?

Арсен вытащил из кармана сто долларов и протянул Витьке.

В минуту все изменилось. Витька стоял, глядя на деньги в руке. В туалете сделалось совсем тихо, только капала вода в маленьких, для первоклашек, низких умывальниках.

– Ты че, разбогател? – даже Миша поставил свою игру на паузу.

– Вроде того, – Арсен улыбнулся. – Хочешь тоже?

С минуту все молчали. Арсен вытаскивал из кармана деньги, купюру за купюрой, и совал в руки одноклассникам.

– Они фальшивые! – нервно заржал кто-то. – Это прикол, пацаны!

– Фальшивые?! – Вовчик набычился.

Арсену сделалось смешно. Он положил последнюю бумажку, пятитысячную, на край раковины:

– Настоящие. Хотите – выкиньте. Ваше дело.

Он вышел под дождь, не надевая капюшона, без шапки. Так и шел, чувствуя, как струятся капли по лбу. «Правда жизни» тормозила. Капли летели стремительно, Арсену казалось, что он муха в меду. Дополнительная информация лилась, как цветная вода по лобовому стеклу, текстовая, графическая, с множеством ссылок. Она подменяла собой мир. Арсен не видел дорожку – видел карту, других людей на ней и себя в виде стрелочки и три нестерпимо красные точки, ползущие навстречу.

«Опасность. Агрессия. Моральный ущерб. Угроза физических увечий. Геннадий Сергеевич Трепов, семнадцати лет, Василий Александрович Сушнин, шестнадцати лет, Игорь Игоревич Чернецов…»

Арсен тупо остановился и дал им подойти. Трое – из бывшего ПТУ, с испитыми нехорошими лицами, руки глубоко в карманах курток.

– Пидор из сто шестнадцатой, – сказал первый, Геннадий Сергеевич Трепов.

«Моральный ущерб».

– Что, пидорок, отвечать будем?