– Давай пройдемся, – напряженно сказала Баффи за его спиной. – Давай хоть немного побудем вот так… под солнышком.

– Ты боишься? – он удивился.

– Просто не хочу, – она не смотрела ему в глаза. – Не хочу садиться в машину к депутату… ни к кому.

– Как хочешь.

Они пошли рядом, не касаясь друг друга, сунув руки в карманы. Их тени, еще длинные, но уже не такие, как зимой, ползли по влажному весеннему тротуару. Солнце ощутимо грело спины.

– Весна, – сказала она неопределенно.

– Твои родители дома?

– Да, – она помолчала. – А что?

– Ничего…

Воробьи облепили голый тополь и звенели, как сотня трамваев.

– Я скучал по тебе. – Это была чистая правда.

– Что будет, Арсен? – задала она вопрос, ради которого затеяла встречу.

– Да что обычно. То же и будет.

– Мы все привязаны, – она посмотрела в небо, на стайку голубей. – Мы все сидим у экранов.

– Так и раньше сидели.

– Не так. Раньше была и… нормальная жизнь. А теперь – только та, что за монитором.

– Иногда она лучше так называемой нормальной. Ярче. И больше похожа на настоящую.

– «Девичий закон» больше похож на Марьяну, чем сама Марьяна?

– Да, – он вздохнул. – «Девичий закон» – это идеальная Марьяна на все времена. Знаю, ты мне скажешь, человеческая жизнь – это другое, она должна была выйти замуж, повзрослеть, родить детей и всякое подобное. Но если бы она этого хотела – это нашлось бы в игре. В игре может быть все, что угодно. А она не хотела стареть, быть офисным планктоном, ходить к стоматологу, брать справки в детский сад. Она хорошая, интересная игра на двадцать четыре концовки.

– А кто решает, кому быть игрой, кому игроком?