— И ты туда же… — пробормотал Странник.

— Что за Фройд такой? — брюзгливо осведомился Годунов.

— Автор-рритет! Междунар-рродный! — снисходительно разъяснил попугай.

— Авторитет? В законе? — заинтересовался триумвир.

— Службе — заняться этим, сэр? — пожав плечами, приподнял бровь шеф Особой контрразведки.

— Да нет, это я так…

От неведомого международного урки мысль Бориса Феодоровича опять вернулась к Волхонскому долгострою. С недавних пор на Москве народилась и обрела популярность новая ересь — причем, похоже, всамделишная, а не своеобычное рукоделие Пименовых провокаторов. Ее адепты утверждали, обильно и криво цитируя 11-ю главу книги Бытия, что когда (если?..) ту «Вавилонскую башню» достроят — вот тут-то и наступит Конец Света, чиста-конкретна. Так что для Годунова — равно как и для всех причастных (и деепричастных…) — разворовывание бюджетов на сей нацпроект вмиг обратилось в акт высокого и самоотверженного общественного служения… Кстати, и пророчества вещего попугая относительно этого места на Волхонке рисовали какую-то бредовую картину: то ли храм, то ли водоем, то ли всё сразу и попеременно — не поймешь…

Флинт меж тем наклонился к хозяйскому уху и доложил:

— Пиастр-рры! Пиастр-рры!

Годунов усмехнулся. На сей раз прогноз был точен, своевременен и никаких разночтений не вызывал: речь на сегодняшнем расширенном заседании Опекунского совета пойдет именно о них, о пиастрах…

Вопрос был не то чтобы мелкий, но изначально не политический — под кем ходить таможне? Эта контора была в свое время отдана в кормление кромешникам. Годунов и его люди марать руки по мелочи не любили, шариться по возкам да телегам в поисках контрабанды считали ниже своего достоинства. Они брали свою долю благообразно — выписывали разрешения на внешнеторговые операции, а также и на работу с богомерзким металлом. Вурдалаки контролировали собственно таможню, дорожные сборы и крупный опт. С мелкого опта и розницы кормились благочинные. Система радовала глаз своей красотой и завершенностью — можно сказать, тот самый «отточенный кристалл, вышедший из рук небесного ювелира».

Однако недавно Высшее Благочиние воспретендовало: Пимен поставил вопрос так, что главная задача таможни-де — «борьба с тлетворным влиянием Запада» (в виде, например, печатной продукции любого сорта), а все прочие функции ее — факультативны: «На идеологии мы не экономим», да-да! Посему ведомство сие следует если уж не передать целиком под их руку, то хотя бы прикомандировать к каждой таможенной избе смотрящего-благочинника. С соответствующим перераспределением финансовых потоков.