Не пребывай сейчас Анна в том своем сомнамбулическом состоянии, она наверняка сообразила бы разжать пальцы на эфесе и отпрянуть назад — оставив шпагу в теле врага и положившись на действие серебра. Но она замешкалась, не успев отдернуть руку — и упырь, извернувшись, вцепился в нее зубами, в районе локтя. Подоспевший Бонд снес голову и этому, но — поздно, поздно!..

— Покажи, что у тебя там! До крови? — потребовал коммандер у бессильно оползающего по стене майора Зиминой; одним движением бритвенно-заточеной навахи отмахнул ей рукав, и, распоров его повдоль, рявкнул:

— Подайте чем жгут затянуть, чего встали?!

— Там же и кровотечения-то, считай, нету, — не понял Серебряный, протягивая свой кинжал в ножнах.

— Да причем тут «кровотечение»! Это ж, небось, как змеиный укус… — не разжимая зубов проворчал Бонд, закручивая тряпицу вокруг ее бицепса, ближе к подмышке.

— Брось, Джимми, — хрипло выдохнула она. — Пустое это всё… Хотела вот попросить: «Поцелуй меня напоследок» — так ведь и этого теперь нельзя…

— С головой у тебя — как? — отмахнулся он, затянув жгут.

— Ты о чем?

— Ну — головокружение там, «голоса» и прочие глюки… Себя — контролируешь?

— Пока ничего такого, — она замерла, прислушиваясь к себе. — Вокруг укуса жжение, несильное. И — слабость, как при сильной кровопотере…

— Как чего почувствуешь — говори сразу. Идти сама сможешь?

— Куда — идти-то? Пришли уже… приплыли.

— Эй, вы! — раздался очень решительный оклик Савелича. — Эту — я никуда отсюда не поведу!

Да и поза их Вергилия ясно говорила: тот готов немедля раствориться во мраке, даже наплевав на вторую половину причитающейся ему платы. А указующий перст его был направлен на коммандера будто пистолетный ствол:

— Убей ее: она уже не человек! Или пусть она — сама: если она еще человек…

— Это ведь точно хуже смерти, Джимми, — с безжизненным спокойствием согласились сзади. — И лучше уж ты, или, вон, князя попроси: coup de grБce — и точка. Чтоб мне самой смертный грех на душу не брать.