— Но они же татар пожгли, — попытался вступиться за них Михайло.

Однако жрец строго возразил:

— Больший сатана меньшаго избиша, дабы искусити святу землю Русь и князя ея православнаго!

Карсидар и Читрадрива понимали его с трудом. Жрец как-то странно коверкал слова, которые за десять прошедших дней стали вполне привычными. Чтобы понять смысл сказанного, приходилось немного напрягаться.

— Так ты считаешь, что эти двое дурачат меня? — спросил Ростислав жреца.

Тот энергично кивнул:

— Истинно, истинно глаголю те, княже. Лжут бесы лукавыя.

— Мне? Князю?!

Тут Карсидар и Читрадрива впервые увидели (и почувствовали тоже), как маска напускного безразличия медленно сползла с лица (а также с души) Ростислава, и линия сжатых, сизых от напряжения губ князя сломалась ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего.

— Ну, Михаиле, — сурово обратился жрец к сотнику. — Молви нам, откеле сияло?

— Когда мы за татарами глядели, на земле сияние было, а потом… — неуверенно начал Михайло, понимая, что в его ответе содержатся нежелательные сведения.

А жрец и не слушал дальше. Он заговорил. Говорил много, долго, и речь его сводилась к одному: раз свет исходил из земли, значит, Карсидар и Читрадрива прибыли из обиталища мертвецов и чёрных богов-чертей, а потому являются посланцами верховного злого бога — сатаны. И если князь примет их хорошо, то тем самым заключит союз с тьмой, которая после этого поглотит его государство навеки.

Карсидар медленно огляделся по сторонам. Все присутствующие завороженно смотрели на жреца. По мере того, как веские, убедительные доказательства «непотребства» чужаков одно за другим срывались с его пухлых губ, едва различимых в зарослях окладистой бороды, в гриднице словно становилось всё темнее и темнее, а под конец этой прочувствованной, с тонким расчётом составленной речи сердца всех русичей сковал ледяной ужас. Только Михайло и, в некоторой степени, Остромир сожалели об утрате союзников, которые, по их мнению, могли здорово помочь в назревавшей войне с татарами. А Ростислав не боялся, но гневался за предполагаемую попытку надуть самого князя. Хотя ложь Карсидара была вынужденной. Не рассказывать же этим людям легенду про Ральярг-Риндарию! Ещё обидятся.

— …а сей признал, что даром поганскаго Хорса еси, ибо так рёк! — возмущённо воскликнул жрец.

Люди вновь ужаснулись и принялись суетливо двигать руками.

— Вы ошибаетесь…

Читрадрива хотел что-то сказать насчёт имени Карсидара, но его слова покрыл трубный вопль обвинителя:

— Э-э-э-э-эй, бра-ти-я-а-а-а!!!

Сзади, в дверях гридницы, послышался топот. Карсидар и Читрадрива обернулись и увидели несущихся на них младших жрецов с деревянными вёдрами. Мгновение — и их обоих окатили с головы до ног потоками студёной воды.