Урса надкусила каштан, а Петрович состроил гримасу.

— Он же не съедобный, — и отобрал талисман. — Это с Земли.

— Странная у вас планета, — Урса задумалась. — Планета несъедобных каштанов.

— Нет, не планета, город, — поправил ее Варфоломеев. — Я его подобрал на вершине холма в Южном городе прошлой осенью. — Капитан задумался на мгновение, вспоминая что-то.

— У вас там была деэксгумация?

— Деэксгумация? — переспросил Петрович. — В некотором смысле была, глаза его стали колючими и злыми. — Много народу перевели. Строили будущее, а построили прошлое. Пирамида, пирамида, — повторил Варфоломеев. — Урса, мне кажется, у вас тоже кто-то начал строить пирамиду, но как, почему люди добровольно идут на это? — Он закурил сигарету и глубоко затянулся. — Почему, почему вопреки демократии такое свинство, вопреки свободе, вопреки частной собственности? Что же делать, куда бежать дальше? Я мечтал открыть новые пространства, но куда же деваться теперь?

Урса следила за ним, затаив дыхание.

— Ты сейчас напомнил мне одного человека.

— Центрайца?

— Не скажу.

— Ну-ну.

— Не обижайся, ты улетаешь, а я остаюсь навсегда жить. Я вышла из очереди на гильотину. Понимаешь?

— Да, — он поцеловал ее. — Но я пока не улетаю.

— Правда? — испуганно спросила Урса. — Ты хочешь завтра участвовать в показательной операции?

— Ах, черт!

Он совсем забыл. Синекура специально его предупредил, что завтра состоится показательное свинство — деэксгумация посредством скальпеля. Ему показалось, что главврач специально запугивает его, дабы он убрался поскорее. Но выходит, он не врал, и операция состоится.

— Кого же будем деэксгумировать?

— Ты разве не знаешь? — голос Урсы дрогнул.

— ?

— Феофана.