Эрик окунает оторванный рукав фуфайки в воду, выжимает, прикрывает мокрой тряпкой покрасневшую плешь. Он молча начинает грести, мысленно проклиная тот день, когда оставил медицинский институт, чтобы стать телевизионным продюсером.
Даниэлла Тейлор, скорчившись на носу шлюпки, рассеянно смотрит на обгоревшие потные спины отца и Эндрю Фокса. Двое мужчин ритмично гребут, кажется, целую вечность, и с каждым гребком внутренний голос Дани повторяет песенку:
Дани хочет есть и пить, и вообще, она устала, и напугана, и обгорела, и ее задница дико болит от непрерывного сидения на голом дереве в течение вот уже семи часов и двадцати трех минут. Если бы не мучительная боль, Дани решила бы, что все это ей снится.
Джонас, ушедший в свои мысли, чувствует, как кровь от волдырей пропитывает тряпки, намотанные на ладони. И тем не менее он упрямо продолжает грести, ведь последний пятиминутный перерыв растянулся на час, когда они с Эндрю вырубились от усталости. А так как Дани крепко спала, некому было их разбудить и они здорово отстали.
В результате Эрику Холландеру пришлось за ними вернуться и взять на буксир, чтобы они присоединились к остальным.
Джонас поднимает глаза к солнцу, продолжая свои вычисления.