– Так нельзя, – сказал Михаэль. – Мы отступаем. У нас не осталось сил. Габриэль, где твои легионы?

Габриэль поднял руку и указал вперед. Потом уронил ее на колено.

В небесах вспыхнули молнии, тучи загорелись нестерпимым голубым пламенем, ворочаясь, точно гигантский электрический зверь, стонущий и хрипящий в своем логове.

– Он идет, – поднял голову Уриэль, который стоял на холме, прислонившись к развороченному, ощетинившемуся срезанными заклепками боку подбитой «Иерихонской Трубы». Молнии стекали по его плечам, с шипением уходя в перекаленную землю, заваленную трупами и скрученным железом.

Мрак впереди искривился, блеснул зеркально, потек и лопнул глянцевым нарывом. Из него выехал Самаэль.

Визжащее черное железо, глухая пустота из-под забрала шлема. Ноги черного коня проваливаются в щебень и песок. Самаэль.

– Не сдаетесь? – он остановился, не доехав нескольких конских шагов… нескольких миль, верст, километров взбаламученной пустыни. – А пора бы.

– Исчезни, – глухо отозвался Габриэль.

– Не могу, – протянул Самаэль, Слепой, Ангел Яда, – и самое главное – не хочу. Зачем? А вот вам – пора исчезнуть. Всем вам пора уйти туда, куда вы так долго собирались отправить меня.

Он обернулся и рассмеялся.

– Где твое войско, Габриэль? Пало оно, нет его больше! Где Сила, которой владел ты, Михаэль? Теперь ее можно уместить на острие твоего меча! Где броня, которой прикрывался ты, Уриэль? Расступилась она, как песок! Сметены земные народы, и все армии ваши, и разноязычные праведники!

Сила и броня… да, их больше не было. Габриэль подумал об этом и провел рукой по глазам, очищая их от усталости. Не было силы, закончилась ярость, горы трупов впереди казались зиккуратами, возведенными теми, кто жаждал новой Вавилонской Башни. Только стервятники черными точками маячили в горящем небе. Странно. Похоже, стервятники остаются в живых даже там, где лопаются танковые траки и в гармошку сминается земная твердь.

Самаэль засмеялся снова.

Туман дрогнул. Он свился в длинную серую воронку и разом исчез, словно кто-то сдернул его вместе с тучами, как грязную тряпку с долины Мегиддо. Солнечный свет обрушился сверху, его лучи – копья, колонны огня – смешались с пороховой гарью, жидким золотом потекли по одеждам архангелов. Натыкаясь на доспехи Самаэля, лучи тускнели и гасли.

– Рафаэль! – улыбнулся Таваэль и спрыгнул с брони. Черный конь Ангела Яда заржал и попятился.

– Что? Что? – выкрикнул Самаэль, глядя, как Рафаэль складывает крыла.

А из-за крыл, заслонивших полгоризонта, выступало Войско: молчаливое, суровое, страшное и светлое.