– Здесь, Сережа, каждому свой путь. А солдату – солдатский рай. И принять его сможет он только от такого же, как и сам… Садись, браток, ко мне в лодку, поехали – нечего тут долго мудрить.

Я повернулся. Капрал Эрвин Цвихау молча глядел на меня. Потом улыбнулся и протянул руку.

– Левое плечо вперед, камрад! С Богом не поспоришь! А сигареты оставь себе – кто его знает, может, у тебя в раю и не покурить?

– Покурить, покурить, – успокоил меня Колька, шагая через борт. Но я все-таки сунул мятую пачку в карман шинели.

А потом мы рванулись вперед, оставляя на берегу одинокую фигуру.

Рванулись в море, у которого нет ни конца, ни края. За горизонт, который обрушился завесой из льда и тумана. За черту, о которой я не хочу говорить, да если бы и хотел – уже не смогу никому рассказать.

Террорист

Террорист

Он зашел в приемную архангела Михаила и тихо присел на стул. Секретарь – из ангелов, озабоченно просматривавший какие-то бумаги, поднял светлый лик, тут же улыбнулся и поднялся со своего места.

– Николай Иванович? Что ж так скромно? Проходите! Разведчик Николай Кузнецов смущенно кашлянул, привычно щелкнул каблуками стареньких, но до блеска начищенных сапог.

– Идите, – улыбнулся ангел. – Он ждет.

Михаил ходил по зале, задумчиво поигрывая темляком выложенной золотом шашки. В последнее время он предпочитал облик и форму кубанского казачьего генерала – и сейчас, с расстегнутым воротником красного бешмета и сдвинутой на затылок черной смушковой кубанкой, лицом напомнил Кузнецову атамана Матвея Платова. Еще мальчишкой Ника Кузнецов часто разглядывал литографию в книге об Отечественной войне 1812 года, где грозный атаман был изображен на коне, сурово нахмурившимся и с обнаженной саблей.

Сейчас Михаил был именно таким – только не в седле. Короткие сапоги мягкой кожи неслышно ступали по узорным коврам.

– Николай? – пронзительно глянул на разведчика Михаил, и тут же помягчел взором, остановился и протянул жесткую, обжигающую ладонь.

– Хорошо, что пришел. Куришь?

– Нет, – покачал головой Николай Иванович. – Все никак не научусь.

– Ну, а я подымлю, – архангел достал из ящика стола кисет и трубку. – Тем более, что в этом образе мне…

– Сам Бог велел? – усмехнулся Кузнецов.

– Что-то вроде того, – хмыкнул Михаил, приминая табак в чашечке трубки большим пальцем. Потом он чиркнул длинной спичкой, несколько раз затянулся и выпустил клуб синего сладкого дыма.

– Зачем вызывали? – Николай Иванович вопросительно поднял брови.