— Сердечно рад вас видеть, господин Базуза, — приветствовал клиента Хаммаку, устремив на него цепкий взгляд. — Садитесь.

Даже манеры — и те изменились у Хаммаку. Когда это он насобачился? Базуза — незатейливый наемный убийца рядом с этим утонченно-вежливым господином.

Охранник тяжеловесно опустился в кресло напротив стола. Хаммаку немного наклонился вперед.

— Итак, я слушаю вас, господин Базуза.

Базуза откашлялся.

— Собственно… Ну, вчера. Вышибал какого-то идиота… А чего полез? Еще и кулаками сучить вздумал!.. — Базуза вскинул глаза, встретил холодный взор Хаммаку, сник. — В общем, я ему шею сломал.

— Свободный был? — деловито осведомился Хаммаку. Левой рукой привычно выдвинул ящик стола, где хранил чистые бланки индульгенций и приходно-расходные ордера.

— Так… отпущенник.

— В котором часу произошло… несчастье?

— После четвертой стражи.

Хаммаку скользнул пальцем по реестру, заключенному на столе под стеклом. На калькуляторе быстро подсчитал проценты. Включил в общую сумму надбавку за оскорбление, нанесенное бывшему хозяину бывшего раба. Вычел незначительный процент за ночное время, когда было совершено убийство. Ночные грехи шли дешевле, нежели дневные, ибо днем силы тьмы спят. Днем не так властно над человеком зло, как ночью.

— Восемь сиклей, — подытожил Хаммаку.

Базуза порылся в карманах, вытащил деньги. Хаммаку аккуратно пересчитал их, сложил на краю стола, переехал в кресле к компьютеру.

Запросил связь с храмом Эмешлам, обиталищем Нергала. Вышел на общую конференцию храма. Отметил мысленно: как много насилия творится в Империи! За те два дня, что Хаммаку не обращался к конференции Нергала, количество записей увеличилось на 877. И все сплошь убийства. В поле «общая сумма» значились цифры от 6 сиклей (убийство раба ночью) до 16 сиклей (убийство благороднорожденного днем).

Впечатал новые данные в общую базу: имя клиента, его социальный статус, место жительства, род прегрешения, смягчающие обстоятельства, отягчающие обстоятельства, общее количество индульгенций, сумма последнего взноса.

Вывел данные на печать.

Подумав и помигав, принтер ожил, взревел, порычал минуты три и успокоился, затих. Листок выпал на пол. Хаммаку, выказывая изрядную канцелярскую сноровку, шлепнул на листок печать, поставил регистрационный номер, внес его в гроссбух, заставил Базузу расписаться в получении.

— Подпись на индульгенцию поставит глава фирмы.

— Кто?

— Аткаль.