— Не ходи, — обеспокоился Мурзик. — Вон, как тебя этот профессор отделал… А там, сама говоришь, одни бабы. Бабы — народ завистливый. Все волосья тебе пообрывают, лысая ходить будешь…

— Я есть хочу, — сказала Цира. — Приготовьте мне чего-нибудь…

— Бланманже по-каторжански, — сострил я.

— Хотя бы и бланманже, — сказала Цира, зевая. — А лучше что-нибудь мясное…

Мурзик слез с дивана и пошел в супермаркет за пиццей.

Цира съехала от нас на пятый день, когда отек немного рассосался и звездная ночь вокруг глаза стала поддаваться запудриванию. В моей малогабаритной квартирке сразу стало просторно. Жуткое дело, сколько места занимают женщины. Кажется, куда ни ступи — непременно наступишь на Циру. Или на кошку.

— Что, эта хвостатая так и будет у нас жить? — спросил я Мурзика.

Мурзик не ответил. Только поглядел жалобно.

Что-то неправильное происходило. Что-то такое, от чего мне делалось дискомфортно. Опять потянуло посетить психоаналитика. Мурзик, прознав про то, чуть в ноги мне не пал.

— Не ходите, господин! Полным психом от них вернетесь! У нас на железке работали двое, не знаю уж, что они там писали-сочиняли, работу какую-то научную… опыты над заключенными ставили. То одно, то другое попробуют. И все вопросы какие-то дурацкие. «Представь себя на дрезине. Ты видишь впереди на рельсах красивую девушку. Но чтобы доехать до девушки, тебе надо проехать по телу твоего друга, который лежит на рельсах связанный. Твои действия?» Ну, заключенный ответит что-нибудь, чтоб только отвязались, а они снова за свое: «Когда ты был маленьким, твоя мать часто брала тебя на колени?» От них возвращались хуже чем из пыточной, правда!.. Руки-ноги дергались, по щекам судороги бегали…

Я сказал Мурзику, что к психоаналитику не пойду. Слово дал. Мой раб успокоенно отстал.

На восьмой день после того, как Мурзик обрел в себе Энкиду, я отправился на рабскую биржу. Документы на раба с собой взял, деньги, авторучку, новую палочку, пять чистых табличек и блокнот.

На бирже было шумно. По периметру большого мраморного зала за стеклянными перегородками сидели клерки. Постоянно звонили телефоны. Перед каждым клерком стоял компьютер.

Я нагнулся к окошку с надписью «Справочное» и сказал, что хочу освободить раба.

— Окошко 46, — сказали мне и содрали две лепты за справку.

Я подошел к окошку 46. Там никого не было. Одинокий компьютер посверкивал на экране праздничным салютом.

Я постучал по стеклу монетой в четверть быка и крикнул:

— Эй! В сорок шестом есть кто?

Из сорок пятого окошка мне раздраженно сказали:

— Сейчас подойдут.