Он поглядел мне в глаза, вздохнул и пошел за товарищем Хафизой — опекать.

А на черном диване Ицхак продолжал ворковать с учителем Бэлшуну. Тот внимал, одновременно с тем погружая лицо в огромный, податливо мнущийся под зубами гамбургер.

Я поднялся наверх, в лабораторию. Пора было будить Буллита.

Однако когда я вошел туда, Буллит уже бодрствовал. Вернее — негромко стонал и в ужасных количествах поглощал воду с лимонным сиропом. Цира бросала в стакан таблетки с витамином С, растворяла их в воде и передавала Луринду, а та заботливо поила Буллита.

— О-ох, — сказал Буллит, завидев меня.

— Что, Булька, худо? — спросил я.

— О-о-ох, — согласился Буллит.

Я присел рядом на диван, отобрал у него стакан и выпил сам. Буллит жадно смотрел, как я пью, и тяжело дышал. Потом перевел взгляд на Циру. Та поспешно соорудила для него еще стакан.

— Что это было? — задыхающимся шепотом спросил Буллит.

— Похмелье это было, — сказал я. — Вы с Иськой вчера нажрались, как две свиньи.

— Этот семит… коварный… Он-то не нажрался, — выдохнул Буллит. — Он меня… нажрал… — Тут он огляделся, наконец, по сторонам и забеспокоился: — А где это я? И что это тут я?..

— Да в конторе ты, в конторе, — успокоил его я. — В «Энкиду прорицейшн».

Буллит рванулся с дивана, проявив неожиданную мощь.

— Пусти!.. Я его!.. Суку!..

Я догадался, что он хочет убить Ицхака, и повис у него на плечах. Мы вдвоем рухнули на пол и забарахтались у дивана, как две рыбы, выброшенные на берег. Буллит норовил дотянуться до меня зубами. Я то и дело уворачивался от слюнявой пасти нашего юриста.

— Да ты что!.. Булька!.. Тут такое дело!.. Заворачивается такое!..

— Пусти!.. — хрипел Буллит. — Я его!.. Я убью!..

Цира неспешно приблизилась к нам и вылила на нас стакан воды с сиропом.

Мы оба заорали и подскочили, выпустив друг друга, причем Буллит больно стукнулся о диван и тут же обвис.

— Ну ты, Цира, бля… — сказал я. Я был весь липкий.