Нарядный супермаркет, сверкая ранними огнями, показался перед танком через несколько минут. Пакор прищурился. Румяные безбородые щеки наползли на нижнее веко, превращая и без того небольшие серые глаза в щелочки.

Ба-бах!.. Разлетающиеся, как брызги водопада, стекла гигантской витрины, какие-то красные ошметки, медленно, как во сне, оседающая стена.

В глазах Ахемена загорелся желтоватый огонек восторга.

— Я сейчас обкончаюсь, — сказал он.

Пакор неопределенно хмыкнул.

Танк разворотил мусорные баки и ларьки, переехал ноги спавшего под баками бродяги. Бродяга, беззвучно крича и завывая, забился среди мусора, заскреб грязными пальцами асфальт.

Они остановились у последнего ларька — «ЕВФРАТТАБАК, ОПТОВЫЕ ЦЕНЫ».

— Возьми блок, — напутственно сказал Пакор.

Ахемен полез в карман, затем застыл: рука в кармане, взгляд остекленел, рот приоткрыт.

— Денег нет.

— Что?

— Деньги, говорю, с собой не взял…

— Чего не взял?

Они ошеломленно замолчали — и внезапно расхохотались, как сумасшедшие.

* * *

— Вон там, — сказал Ахемен. — За тем углом… Теперь уже близко.

Танк миновал маленькое пивное заведение — резная деревянная дверь, четыре ступеньки в подвальчик, забранные узорными решетками окна. Дом, где провел детство Ахемен, стоял в тихом дворике, окруженный липами. Старенькая изящная трехэтажка, на уровне второго этажа — легкие балкончики. Да и пивнушка по соседству была скромная, уютная, почти домашняя.

— Это что, ваш собственный дом? — спросил Пакор, одобрительно оглядывая дворик и строения.

— Нет, мы снимали здесь квартиру.

— Снимали? Тут что, сдается внаем?