— Как же так, Люк? — грустно пробормотал Николай. — Как ты мог так ошибиться? Ты же никогда не ошибался… Почему ты сразу не понял, что кончится этим? Ладно, я — дурак, параноик… А ты должен был понять…

— Э, нет, милый мой! — Бессонов отстранился, покачал узловатым пальцем перед лицом Николая, не переставая улыбаться. — Передо мной стояла простая и ясная задача — выбрать оптимальную кандидатуру из тех, кого вы мне предложили. И я с этой задачей справился блестяще. Разве плох наш президент? Умен, даже мудр. Интеллигентен. Спокоен. Обладает твердым, но не жестоким характером, умеет находить компромиссы и в то же время проводить собственную линию. Достаточно демократичен. Любим народом — не показушно, а истинно. Это замечательный президент, Коля! Нам очень повезло. Повезло…

— Ну так в чем же дело? Почему ты сидишь в этой земляной дыре? Почему ты не пойдешь к этому замечательному президенту и не скажешь: «Здравствуйте, Петр Иванович! Это я, Леонид Бессонов. Вы должны меня помнить». И он, конечно, тебя вспомнит — не сможет не вспомнить человека, который ткнул в него корявым пальцем и сказал, что именно он станет президентом. И конечно, обеспечит тебя теплым местечком у себя под боком. Или, по крайней мере, предоставит тебе свободу…

— Есть одна проблема, — сообщил Бессонов. — Маленькая, я бы сказал, проблемочка, не дающая мне возможности осуществить твое гениальное предложение. Дело в том, что я считаюсь повстанцем. Точнее, лидером повстанческого движения на территории Российской Федерации.

— Считаешься? А на самом деле как?

— А на самом деле так оно и есть. Поэтому президент не может предоставить мне свободу большую, чем у меня есть. Он может только отнять ее у меня. А я, Коля, люблю свободу. Есть у меня такая слабость.

Подозрительный шум раздался в конце коридора — там, откуда только что появился Бессонов. Шум перешел в топот быстрых ног — и вот уже к Краеву неслась знакомая фигурка, летела, почти не касаясь земли. Она умела летать. Она бросилась на него, чуть не сшибив с ног Люка, некстати оказавшегося на пути, и повисла у Краева на шее. Николай стоял и сопел носом. Скупая мужская слеза почти вытекла с его правого глаза, но он заморгал ее быстрым движением века и отправил обратно в слезный канал.

— Ты живой. — Лиза внимательно осматривала Краева, даже, кажется, обнюхивала его — не попахивает ли мертвечинкой? — Живой. И ты — здесь. Я не верила. Я думала, что все будет гораздо хуже. Я думала, тебя расстреляют прямо там, около машины.

— Нет, что ты, Лисенок. Это не входило в их планы. — Краев крепко держал Лизу за руку — все еще боялся, что она вдруг снова исчезнет. — Я только не могу понять — почему эти сволочи пытались убить вас? Убить без суда и следствия? Приволокли с собой полумеха…